Химера, дитя Феникса (СИ)

Утром ворвался Богдан, увидев спящих дружинников, принялся орать.

— Десятник, их усыпили. К обедне ближе только очнутся. Потому толкать их безнадёжно.

— Ты жив, как Я гляжу. Не знаю, какая тебя рука ведёт, но вокруг тебя опасно находиться.

Ещё шесть дней шла Ладья по кривой и длинной реке Иртыш. Дабы не смущать ушкуйников, мы почти не выходили из трюма, лишь по нужде, принять пищу да ночью размять затёкшие ноги. Но каждый наш выход оканчивался расспросами и просьбами. Повар подарил Адель весло с узорной ручкой за помощь с больными ногами, чем несказанно её обрадовал. Меня уговорили поохотиться на чертей и белорыбицу, дабы выгодно сторговаться в Китеж-граде. Чем ближе конец нашего путешествия, тем радостнее становились лица мореманов и дружинников.

Стук молотов и визг пил было слышно за несколько вёрст. Крики чаек и шумная работа причала. А с приближением появлялись детали и мелкие штрихи. Всё необычно и радовало глаз, как возведены стены и блестят крыши свежевозведённых зданий, как оборудован причал, на рейде которого стояли корабли и лодки. Особо выделялся детинец и Кремль. Несмотря на обилие домов и строений, в Граде было много зелени. Ну, здравствуй и расти, Китеж-град.

Глава 21. Ночной охотник

На палубу высыпали все мореманы, жадно глядя на пристань, кто-то выглядывал ближников или родню, кто-то заказчиков груза. Мы причалили, но сходни никто не спускал, тяжёлое ожидание закончилось бранными слова Стеньки.

— Соизволили оторвать свою величественную задницу для службы.

Наконец появились поверочные с алчными глазами и важностью неимоверной, что была видна даже без Дара. Тяжело и чинно ступая, оглядывали Ладью, столпившихся мореманов и усадку Корабля. Дойдя до места, требовательно махнули рукой, тотчас сходни спустились, уперевшись с грохотом в просмолённые доски.

— Досмотр. Приготовить груз и личные вещи, корабельщику доложить о раненых или хворых. Личный тюк — две деньги, товар — четырнадцать. Хворых в острог, раненых в лечебницу.

— Порядок знаем, не впервой, — заискивая пред Знатными, отозвался Роман. — Туточки всё по описи, проверяйте. Хворых нет, а раненые так, пустяки.

— Береста чего кривая такая, чёрт ногу сломит, вот как мне проверять-то? — скривился один из Мужей. — Вира за неуважение к Пристанским Служащим.

— То понятно, как же ж без неё, — отозвался с улыбкой Степан. — То береста кривая, то Клин. Почерк не разберёшь, али буквицы с наклоном. Не припоминаю, чтобы хоть раз всё устроило.

— Это как у тебя язык повернулся сказать такое? Хочешь за неуважение личную получить?

— Дык вы ответьте честно, ту виру вы кому-то отдаёте или себе оставляете?

— Да чтобы я мзду брал? Не вжисть такого не было! — Разъярённо прогремел важный чин.

— Что скажешь, Босик?

— Ложь, — коротко ответил Я, продолжая наблюдать за Градом.

— За наговор на Служащего назначаю виру размером в деньгу.

Степан лучился довольством.

— Слышь, мореманы, Светоч из Городища, которого мы по приказу Князя привезли, неисправный оказался. Придётся на обмен возвращаться.

Тотчас Ушкуйники, что еле сдерживались, прыснули от смеха, громко гогоча.

— Какой такой Светоч? — Попятился назад портовый служака. — Почему не доложили? Я разберусь и вернусь. — Уже убегая, смешно толкая вперёд тучное тело маленькими ногами, прокричал мздоимец.

— Куда же ты, плату за груз прими по кривой бересте! — уже не сдерживая смех, крикнул Разин.

— Стенька, етить тебя за ногу, ты чего с портовыми зацепился? Жизни же теперь не дадут.

— Роман, ты хоть и Корабельщик, а жизни не знаешь. Теперича тебя за версту обходить будут. А ты ежели за грех вспоминать не будешь, то и тебя лишний раз не дёрнут. Айда на берег, по мостовой соскучился, да и горло першит от простой воды. А не потраченные за виру монетки Светочу отдай. Ему нужнее. Будь здрав, Роман, знаешь поди, где меня найти.

— К блудницам и в кабаке, где ж ты ещё ночуешь, хоть бы мамку проведал. Забыла она, какого цвета твои наглые глаза, — пожурил помощника Рифф. Степан смутился, но старался не подавать виду. Обстановку разрядил Повар.

— А нет, так я сам её проведаю. Глядишь, отчимом стану тебе.

Ладья второй раз прыснула, красный как рак Разин быстро спустился с Корабля, широко, как и все мореманы, расставляя ноги, пошёл в сторону ворот, волоча тяжёлый тюк с добром. За ним потянулись остальные, но в отличие от Младшего Помощника не в город, а разгружать Ладью. Рядом уже столпились получатели и торговцы.

— Будь здрав, Роман. Пора и нам честь знать да на доклад к Князю идти. За твою помогу и содействие замолвлю словечко Дьяку да Господину. Прощай!

— И вам не хворать. Бегите ужо, работы невпроворот. До вечера бы успеть.

Я подал руку Корабельщику, махнув на прощанье Повару и мореманам, спустился на причал. Добрые доски, одна к одной и без изъяна, просмолены и посыпаны песком.

На пристани нас с Адель нагнал молодой мореман.

— Тут это, деньга малая. За помогу, добычу чертей и виру Портовым. Что-то от Романа, что-то от нас. А тебе, красавица, платок в дар. То Повар так распорядился, говорит, теперь побегает ишо…