Химера. Последний поход (СИ)

– В этом селе не осталось чистых домов, все жители обратились, а тут оставались живыми. А ежели чем не довольна, то Я неволить не буду. Выбирай себе любой другой, а с завтрашнего дня, можешь остаться княжить этим селом. – Не желая более спорить, ушёл за дровами.

На улице было зябко без одежды, а снег валил пуще прежнего. Окинув селение Талантом, увидел красные точки волков, что кружили у ворот, и золотое свечение моего крестного, который в это время собирал припасы для дальнейшего пути, в открытую входя в дома и рыская по погребам.

Подобрав сухой валежник и с десяток рубленных дров, засобирался обратно. У печки немного замешкался, вспоминая устройство и способ распалки. Наши очаги и кострища палились в открытую, лишь успевай дым отводить, а тут всё иначе. Нарезав из валежника тонкие лучины, уложил их ёлочкой на железном листе. Затем начал бить искры из огнива. Принялась первая щепка, за ней вторая. Открыв заслонку, выгреб золу из шестка и открыл вьюшку наполовину. В устье тотчас появилась тяга. Аккуратно перенеся запаленные лучины, начал помаленьку подкладывать щепу и валежник в зев печи. Огонь весело затрещал, уплетая предложенную пищу, даря свет и тепло. Закинув поленья побольше, увеличил зазор на вьюшке и прикрыл заслонку. Так неожиданно для себя скормил печке всё запасённое. Подрезав длинные лучины, запалил их и воткнул в камелёк (место у печи для лучин или свечей). Стало светлее, оттого и тоскливо. Свет озарил то, что прятала тьма. Детскую простую обувку, следы борьбы и крови, лоскуты окровавленный одежды да серую слизь утопцев. Пора идти за добавкой, набрать поленьев на всю ночь. Необходимо натопить избу да залатать оконце. Иначе лишь мы – северяне – сможем выжить без тепла. Натаскав дров впрок, принялся разбирать завалы, стараясь не угодить рукой или сапожками в отравленную кровь, затем, взяв две лохани, набил их снегом и оставил у печки. Осталось лишь закрыть окна ставнями и заправить засов. Выйдя на крыльцо, втянул морозный воздух и огляделся. Волки ушли искать более лёгкую добычу, все избы мертвы, да и брата Я не смог разыскать. Прошёлся вокруг дома, заглядывая во все тёмные углы, выставляя вперед копьецо, крепил ставни на окна и забивал подклинья. Дошёл до амбара, но кроме крыс, которые объедали кости скотины, никого не нашёл. Сенницы порадовали набитыми тюфяками. Высыпав сено из мешковины, приготовил занавес для разбитого окна и поспешил вернуться.

Печь быстро нагрела горницу, несмотря на пустое оконце, которое Я сразу по прибытии начал подбивать мешком. Забава в тепле сомлела и теперь клевала носом, прислонившись спиной к зеркальцам (отдушина в печке для вывода горячего воздуха). Справившись с окном, принялся наводить порядок. Растаявший снег из двух лоханок перелил в деревянное ведро, остатки прыснул на пол и начал скоблить косарем (широкий хозяйственный нож с толстым обухом) доски полов. Время от времени приходилось отвлекаться для замены лучин в камельке и набора снега, а когда с полом было покончено, тщательно отмыл руки и одежду. Брата всё нет, но оставлять дверь открытой было весьма опрометчиво. Накинув простой засов в стремена, принялся к готовке позднего ужина. Хоть к горячей еде сильно привыкнуть не успел, всё же пользы от неё больше, чем мороки. Да и найдёнышу она нужна больше, чем когда- либо.

Сельская еда обычно простая и сытная, без лишних изысков и богатых на вкус блюд. Сечка крупы, две луковицы, две меры топленой воды и сальце. Растопив жирок и обжарив лук, кинул поверх крупу, слегка перемешал да закрыл горшок крышкой, осталось только собрать прогоревший уголь да подкинуть свежих дров. В дальнем углу стоял здоровый сундук, на котором можно спокойно разместиться для сна. Скинув циновки, с трудом поднял тяжёлую крышку. Наряды для Красного дня и праздников, мужские рубахи и платья, сапоги, натёртые жиром. Мотки ниток и настоящая ценность – свечи! Большие, толщиной в детскую руку, в пол-локтя длиной. На самом дне – свёрток из мешковины, с трудом извлёк его из-под вещей, развязал ремешки и раскрыл узел. Короткий прямой меч в полтора локтя длиной, с обоюдоострым лезвием и без гарды. Как учил септ Олег, таким колят, а не рубят. Крутанул в руке.

– Это моего папы, – раздался голос из-за спины.

– Ты давно проснулась? Согрелась ли? Как себя чувствуешь? – От неожиданности Я подскочил. Только на миг отвлёкся, разглядывая меч и ножны, и меня опять проучили.

– Меня разбудил голод, но мне тепло, дяденька, – тихо прошептала девчонка.

– Потерпеть нужно немного, скоро каша сготовится. Как тебя звать-величать?

– Вероника Лебедева, а сельчане Верой Подкидышем называют. А кто эта тётя, что одета, как барыня, а сопит, как свинка в полуденницу?

– Забава её имя. А что за прозвище такое? За что же тебя так кличут?