Химера: Проза. Лирика. Песни [Авторский сборник]

Валерий Беденко ХИМЕРА Проза. Лирика. Песни

Я от рожденья графоман,

Я — граф Омана — что же лучше?!

И слава голову не кружит,

Как бедной девушке роман.

Валерий!

По твоему желанию посвящаю данную книгу всем непризнанным поэтам, которые мечтали, но не смогли издать свои труды.

Пусть наш мир станет хоть чуть-чуть лучше!

Твой друг и составитель-редактор

А. Соколов

ПРОЗА

Верх любви

Как-то выпивали с мужиками у реки и расхвастались о женах.

Один сказал: «Жаловаться грех, ничего попалась. И готовит хорошо, и дети ухоженные. Да и собой ничего».

Другой говорит: «И у меня что надо, двужильная, спинища как у лошади. К тому же родителей моих уважает, меня также».

А третий махнул рукой, мол, все это чепуха. «Вот я вчера проснулся, душу твою етить, всего трясет, как трясогузку, башка трещит, сдохнуть в самую пору, — сказал он это, подумал и с просветлевшим праздничным лицом продолжил, — А она, баба моя, входит в комнату и из-за спины водяры стакан в нос: „На, гад, заглонись!“» И он обвел нас торжествующим взглядом, мол, что, выкусили.

И хотя все знали, что никакая она ему не жена, а сожительница, торгашка из какой-то палатки, мы молча согласились. Что да, конечно, нам такого ждать не дождаться. И кто не успел похвастаться, и не стал этого делать.

Потому что поняли, что есть верх любви.

Диагноз

Однажды мой дядя заболел. Румянец пропал с его миловидного лица. В глазах неведомо откуда появилась тоска. Гордо расправленные плечи пригнуло к земле, и походка стала шаркающей. Собственно, и так можно было жить: многие живут без румянца, без орлиного разлета плечей, без огня во взгляде, без уверенной поступи. И ничего себе живут, но дядя не хотел без этого жить. К тому же он был очень молод, и любовь едва прикоснулась к нему.

И чтобы узнать свой приговор, он пошел к доктору. Доктор был плешивый старичок, с седой бородкой клинышком и длинными, веревкой скрученными, пониклыми усами. Еще из тех, старых докторов, которые любят поговорить с пациентом. Он поговорил с дядей, глаза посмотрел, язык, в трубочку послушал. Подумал, подумал и сказал, что, очевидно, это результат затворнической жизни, кабинетной работы. Свежий воздух, физический труд, простая пища — вот, собственно, и все лекарство. Это было в тридцать седьмом году.

Вскоре дядю забрали, прямо из купейного вагона, в котором дядя собирался ехать в Китай. Там его ожидала дипломатическая работа. Но так и не дождалась.

В пятьдесят третьем он появился на пороге нашего дома, полностью излеченный от кабинетной болезни. Диета, физические нагрузки и свежий воздух пошли ему на пользу.

Керенский

Про Александра Керенского сказано много. Надо сказать, что хорошего я не слышал, да и не читал. Гад он и есть гад. Это надо же до такого докатиться, что порядочному гражданину и на ум не придёт, а взобраться на царский трон и плюхнуться нечистым задом в святое кресло. Царя, помазанника, скинул, нахал такой-эдакий, а сам на его место уселся. Это ж никуда не годится. Хотя почему бы и нет. Вот Бонапарт, который Наполеон, уселся на чужой трон, и хоть бы хны. Все аплодировали и в воздух чепчики кидали. Да и не он один такой, и в стародавние времена такое случалось, а в наше время сплошь да рядом. Правда, если честно, не он царя скинул, а дружки царские, которые у трона вертелись, ручки помазаннику целовали, песни хвалебные пели, Богом в верности клялись. Это так часто бывает. От кого не ждёшь, тот или ножку подставит, или того хуже, ножиком зарежет.