Химера: Проза. Лирика. Песни (Авторский сборник)

Вчера мы зашли к одному интересному дедку, чтобы прикупить Муската, который у деда был особенно хорош, в сто раз лучше магазинного, как многие признавали. Зашли за калитку, а дед там цветы срезает, огромные красные георгины, и в букеты увязывает. На продажу наверное. Увидел нас, обрадованно развел руками. Усадил нас за садовый столик под раскидистой вишней, переговорил с Гришей по-молдавски и вынес два стакана с вином, по кусочку брынзы на тарелочке и пару перчинок. «Пробуйте, гости дорогие, — говорит с улыбкой, — может какое и понравится». Я пригубил из одного стакана, оценил, что это Сухой Мускат, и очень высокого качества, даже не ожидал. Пригубил из второго стакана — Мускат Полусухой, и тоже весьма и даже весьма. Даже и растерялся, какой из них лучше, попробовал еще разок из первого стакана и успокоился. Сухой Мускат все же получше будет. Я похвалил оба сорта вина, но заметил, что сухое лучше передает аромат винограда. Дед закивал лохматой головой и сказал: «А Вы тонко подметили, товарищ писатель, изюминку сухого». Я удивленно приподнял брови, глянув на Григория, а тот мне хитро подмигивает и даже головой кивнул. Так-так, значит это он разнес молву, что у него проживает столичный писатель, который пишет роман про Вадловы Воды. Вот спасибочки Маргарите, что выдала меня за писателя, чтобы у нее язык отвалился. Ну Гришу понять еще можно, ему лестно, что писатель у него остановился, не у кого-нибудь, а у него, пусть соседи завидуют. Я на него не в обиде, тем более, что он и взаправду поверил, что я писатель, да еще и романы пишу. А вот Маргарите-то зачем все это. Хотя, может и она этой выдумкой решила цену себе поднять. А вообще-то наплевать на все это. А впрочем, почему бы и не стать мне настоящим писателем, может, хватит прибедняться, где очерки, там и рассказы, а дальше повести с романами. Не боги горшки обжигают. Вот верит дедок, что в гостях у него писатель, и ему приятно и хорошо. И мне приятно. Пусть так и будет. Аминь.

А дедуля между тем вынес графин с вином и еще один стакан. Григорий быстро опорожнил наши стаканы, а дед заполнил их из графина, и себе полстаканчика налил. Пригубил и стал рассказывать про свою жизнь. Как в Королевской Румынии служил у помещика кучером и конюхом в одном лице. Помещик был груб и по любому поводу давал зуботычину. А хозяйка, та вообще, злыдня и истеричка, чуть что, давай по щекам хлестать. Одно утешение, что и барину нередко доставалось от ее птичьей ручки. Тьфу на них, даже вспоминать противно. А настоящая жизнь пришла с советскими солдатами. Увлекся он в новой жизни виноградарством, кони отошли на второй план. Ухаживал за посадками с душой, а еще и селекцией заинтересовался, улучшил сахаристость местного сорта Мускат. За что получил уважение и медаль «За трудовые заслуги». И все в таком же духе. Заодно поинтересовался, почему я не записываю историю его жизни. Ну я его быстро успокоил: «Не волнуйся, дедушка, память у меня идеальная. Все твои слова в голове моей, как на бумаге, намертво отпечатались». Гриша подтвердил: «Да, знатная память. Как у Карла Маркса и друга его, Фердинанда Энгельса».

Графинчик мы потихоньку, под разговор, допили. Подали деду бидончик под мускат, сухой мускат. Пошел он наливать, а Гриша по карманам стал деньги искать. Чего в этих карманах только не было, много чего, а вот денег не оказалось. Парадокс, но факт. Бедный Гриша расстроился и просит: «Заплати, товарэш, два рубля, сам видишь, гроши дома забыл. Наверное на комоде. Потом верну». Дед денег не берет, но я настоял. Это надо быть свиньей, чтобы на халяву пить, до этого я еще не дошел и надеюсь, что никогда не дойду. Такие дела.

И в других местах приходилось мне выслушивать про героические будни и славное прошлое хозяев винных бочонков. И надо сказать, что некоторые судьбы меня заинтересовали, удивили даже и впечатались крепко в мою память. Кровь из носа, а рассказы за мной. Все так, но когда приходило время расплачиваться за вино Григорий выворачивал карманы в поисках двух рублей за два литра и, надо же какая беда, денег, как всегда, не оказывалось. Опять на комоде забыл. Забывчивый такой, уж не деменция ли у него. Эта наивная хитрость вовсе не раздражала меня, а наоборот, забавляла. Когда возвращались домой и все усаживались на веранде, Гриша забывал про комод, на котором будто бы лежали деньги. А я забывал про должок. С двух литров сухого на компанию не упьешься, но настроение явно подымешь, язык раскрепостишь и сон наладишь.

Все хорошо, но что-то все-таки не так. Я планировал отпуск в другом ключе. А тут получается, что за меня планируют распорядок дня. Да и жене, замечаю, не очень-то все это по вкусу. Она вообще-то, не любительница алкоголя, а приходится и ей, чтобы не выделяться, потягивать винцо и делать вид, что вкусно и приятно. И смеяться, как все, над остротами, пошловатыми и вовсе не смешными.