Химеры картинной галереи

Надежда усадила его возле стола и пробежала смету глазами:

– Вы с ума сошли…

– Что? – Филипп услужливо заглянул в смету: – Где?

– Стоимость ремонта выросла вдвое!

Он зачастил:

– Добавились английские кресла, французские приводы, ролл-шторы, светильники – вместо пяти их нужно восемь. Опять же плитку в санузле пришлось поменять, прежняя не гармонировала с дверью…

– Но не вдвое же! – возмутилась Надежда и швырнула ему листок. – Делайте что хотите. Пока сумма не уменьшится, я не заплачу ни копейки. А еще скажу своему адвокату, и он загонит вас в такие долги, что мало не покажется! – Выдав гневную тираду, она указала Филиппу на дверь.

К концу рабочего дня у Надежды заболела голова, она выпила таблетку и прилегла на диван. Когда боль отступила, Надежда позвонила Астраханскому:

– Ты за мной не приедешь?

Он сухо осведомился:

– А нужно?

– Я выпила вина и не могу сесть за руль.

– Возьми такси. Я если и приеду, то поздно.

– Занят?

– Да.

– Где ты сейчас?

– Потом расскажу.

Надежда вызвала такси и, попрощавшись с Викторией, вышла на улицу. Там возле крыльца она снова увидела бежевый «Гелендваген» Валтузовой. Ощутив нахлынувшую волну подозрительности, она вернулась в ателье и спросила у Виктории:

– Валтузова где?

Виктория ответила:

– После примерки она сразу ушла.

– А почему ее машина все еще здесь?

– Этого я не знаю.

Глава 11 Сведение счетов

Утром Надежда вышла из машины на противоположной стороне улицы и направилась к ателье. «Гелендвагена» Валтузовой возле крыльца уже не было, но вчерашние вопросы остались. Надежда решила задать их охраннику, но, когда вошла в ателье, увидела, что работает не тот, что дежурил вчера.

В гостиной Надежду ожидал Фридманович. На его лице были дорогие солнцезащитные очки, из-под которых выбивался спелый синяк.

Он встал с дивана:

– Виктория не пустила меня в твой кабинет, пришлось ожидать здесь. Обидно.

– У нее нет ключа, – сказала Надежда, хотя сама дала это указание. Марк был любознательным малым, и она не хотела, чтобы он знал подробности ее личной жизни.

Они прошли в ее кабинет, и она попросила:

– Сними очки.

– Злорадствуешь? – Марк снял очки. – Ну, смотри.

Надежда покачала головой:

– Бедный…

– А поцеловать? – предложил Фридманович.

– Как-нибудь обойдешься.

– На этой неделе я буду дважды представлять своих подзащитных в суде.

– Хорош адвокат со следами побоев, – посочувствовала она.

– Твой Астраханский просто животное.

– Во всем виновата я.

– Зачем позвала?

Надежда достала из стола договор и протянула Фридмановичу:

– Посмотри, что можно сделать.

– Подрядная организация? – Марк пробежал глазами текст: – «ИП Целуйко Ф. А.».

– Филипп Целуйко – дизайнер, который ведет работы в новой мужской гостиной.

– Прежде я не видел этого договора.

– Ты был в отъезде, и я подписала его без тебя.

– Тебя что-то не устраивает?

– Превышен срок работ и выросла смета.

Фридманович открыл портфель и положил туда договор.

– Будет время – изучу. Сейчас должен уйти, меня ждут в суде.

– Что нового в деле Шимаханского?

– Сегодня я подал жалобу на действия следователя и направил ходатайство о проведении расширенной экспертизы содержимого желудка и крови Шимаханского с учетом прописанных ему препаратов. Это несколько притормозит ход следствия и отсрочит предъявление обвинения, если таковое созреет.

– Спасибо…

– Это мой долг.

Прервав их разговор, в кабинет заглянула Виктория:

– Надежда Алексеевна, приехала Ермакова.

– Несите вещи в примерочную, – приказала Надежда.

Фридманович посмотрел на часы:

– Ну, мне пора.

Ермакова стояла перед зеркалом в парчовом платье. Ее подружки крутились рядом, одергивая подол и поправляя ей волосы.

– Здравствуйте, Аделина! – сказала Надежда.

– Ну вот, смотрю на это позорище, – Ермакова отогнала от себя подруг и встала к зеркалу боком. – Живот откуда-то взялся… Нет, реально – оно же меня полнит! Я в нем как брюхатый тюлень!

– Полнит… Полнит… Ох, как полнит! – заговорили разом подружки.

Аделина сняла платье и недовольно вздохнула:

– Как говорится, за неимением лучшего.

Надежда подала гипюровую накидку. Ермакова надела ее, потрепала рукой подол и сделала два оборота.

– А говорили – нет больше ткани! У вас, если покопаться, все можно найти. – Она скинула накидку и распорядилась: – Заверните.

Надежда облегченно вздохнула:

– Виктория все упакует и рассчитает доплату.

– Не уходите! – остановила ее Аделина.

У Надежды вытянулось лицо в преддверии катастрофы.

– Слушаю.

– Там у вас тканюшка есть одна, хочу из нее пиджак.

– Тканюшка? – Надежда поняла, что конец ее мучений не близок. – А давайте пойдем и посмотрим.

У стенда с тканями Ермакова указала на шелковый пан-бархат «деворе» ярко-сапфирового цвета. Надежде пришлось объяснить, что из такого пиджак не пошить.

– Но я хочу, – уперлась Ермакова.

– Понимаете, Аделина, в пиджаке обязательно используют дублирующие материалы. На бархате «деворе» есть шифоновые «оконца», через которые будет просвечивать дублерин. И потом, такая ткань не держит пиджачную форму. Давайте сошьем из нее мягкий жакет?

– Мягкий – это как?