Химеры (СИ)

Больше всего на свете ей хотелось позвонить в Южные Уста и внести хоть какую-то ясность в свое положение. Но именно это нельзя было сделать, приходилось ходить от двери до окна.

— Две недели…

Внизу щелкнул замок — вернулся Анарен. Пришлось прекращать бесконечное хождение и спускаться.

— Ничего ободряющего я сказать не могу, — признался принц, когда они сели ужинать в огромной мрачноватой гостиной — Амарела решительно пресекла «кухонные» посиделки и разорила запасы хрусталя, вышитых скатертей и фарфора, запрятанные в сундуках, подключила молчавший холодильник. Это был хороший дом, старинный, добротный, его три высоких этажа помнили жизнь многих поколений — а теперь вот по прихоти Полночи затерялись в складках людского мира. — Герейн принимает чудовищно жесткие решения, даже мой отец так не делал. Радуйся, что из этих окон не видно виселицы на Четверговой. Я готов молиться, чтобы Вран скорее вернулся к своим обязанностям советника.

Вран после покушения выжил. Информация просачивалась по капле, и даже Анарен мало что мог поведать, только то, что страшный черный дролери не погиб от полученных ранений, взрыв унес жизни только водителя и секретаря. Наверное, как-то защитился магией, Амарела не разбиралась в этом. Она молча налила принцу чай в тонкую, как небесная скорлупка, чашку асулинского фарфора. Солнечным ломтиком парил кружок лимона. Анарен принес привычную белую коробку с маркой модного кафе, внутри лоснились глазурью шоколадные пирожные.

Пирожные были вкусные и пахли ромом, ванилью, фруктами, но рейна предпочла бы им всем ломоть мяса или кусок жареной рыбы. К сожалению, Анарен не был способен отыскать в городе рынок или сориентироваться в мясном отделе. Упакованные навынос обеды из ресторанчика напротив, вот ее удел на ближайшее тысячелетие.

— Может я все-таки могла бы выходить? — робко поинтересовалась она. — Вечером? Вряд ли меня узнают, если набросить платок и надеть черные очки.

— Не стоит рисковать.

— Энери, — проникновенно сказала она. — Ну что же мне делать. Сидеть тут целую вечность? Я больше не могу. Мне нужно гулять. Меня тошнит от духоты. Я не могу больше видеть пирожные. Я ни черта не понимаю на андалате и на староальдском, и не могу заниматься самообразованием. Это не то, что требуется. Мне нужно домой.

Анарен потер виски, глянул устало и как-то странно. Серебряная глянцевая прядь перечеркивала его лицо йольской мишурой.

— Видишь ли, — сказал он. — Сегодня молодой король попросил меня об одной услуге. Видя его тяжелое состояние и принимая во внимание тот факт, что он скоро уничтожит цвет дарского рыцарства, а остальные взбунтуются несмотря на врановы адские машины, я не мог отказать, поэтому мне придется уехать.

— Куда? — ошеломленно спросила она. — А как же я. Господи, Энери, мне надо попасть домой! Ты что!

Еще глупее.

— Я не знаю, — ответил принц. — У меня есть одно предложение, но оно наверняка не придется тебе по душе. Ты можешь отправиться домой через полуночные земли.

— Ты с ума сошел?

Амарела едва не швырнула в принца чашкой. Тот спокойно сидел в кресле и выглядел безмерно усталым. Нелегко целыми днями торчать во дворце, удерживая от соскальзывания в безумие Герейна, разъяренного и дезориентированного потерей близнеца. Под глазами Анарена залегли глубокие тени, от носа к губам тянулись две резкие складки.

— Рейна, это все, что я могу предложить, — сказал он. — Я не знаю, когда я вернусь, да и вернусь ли. Всех нас несет ураган, а мы только маленькие листочки. Стоит ли негодовать о том, куда случается залететь.

— Это же верная смерть.

— Ты не права. У меня есть должник. Величина его долга примерно такова, чтобы я мог потребовать для тебя охраны и сопровождения. Если он не запросит сверх того.

Может ли возразить маленький листок, которого в уютном убежище под корнями дерева вновь отыскал порыв ветра.

— Я видела, как призывали наймарэ, — выдохнула она. — Это что же, тебе придется убить человека? Я не согласна, хватит.

— Наймарэ призывали насильно, это совсем другое. И тот, кого я собираюсь позвать — не демон. Этот дом, — он повел рукой, — принадлежит Полночи, и никто из полуночных без разрешения не сможет выйти отсюда за порог, в мир людей.

Амарела глянула на непочатую коробку с пирожными, на нетронутый чай, подошла к окну. Улица была пуста и свет фонарей заполнял ее золотом и охрой, плавился. В камине потрескивали поленья, пахло пылью, состарившейся деревянной обшивкой, непонятно откуда — свечным воском.

Виселица стоит на Четверговой, ее не видно, но она там, я знаю. Каждый вечер эшафот моют раствором хлорки.

— Делай, что хочешь, — пробормотала она. — Тебе видней. Это тебе семьсот лет, не мне. Ты, верно, знаешь, как правильно.

— Никто не знает, как правильно. Даже Холодный Господин. «Делай, что должен и будь, что будет.»

Амарела старательно вглядывалась в золотой свет фонаря. Ей стало зябко, замерзли руки, сердце постукивало не в такт.

Неслышные шаги принца за спиной — словно кот похаживает. Звякнула посуда, хлопнули дверцы шкафа, что-то забулькало. Черкнула спичка — принц зажег примус.