Химеры (СИ)

— Дролерийский снайпер сбил мой «вайверн». Безлунной ночью на высоте две тысячи четыреста футов. Когда мы рухнули вместе с машиной, убил моего стрелка. А я — вот. — Он небрежным жестом приподнял край наглаженной брючины и показал притихшим парням титановый костыль, на который был насажен ботинок тонкой кожи.

— Сэн Вендал… — мордатый тяжело задышал и набычился. Парни за его спиной переглядывались.

— Но не стоит слепо ненавидеть их, ребята. — Макабринский генерал-полковник смотрел внимательно на лица молодых. На каждую загорелую, выбритую до блеска напряженную физиономию. — Дролери воевали честно и сражались храбро, получше иных рыцарей. Эта вон маргаритка белая меня подстрелила, а потом два дня тащила на себе, пока я костерил ее по матери и подыхал от лихорадки. И дотащила, надо сказать, правда, малость не на ту сторону фронта… мда. Ну, вот так и познакомились. — Пауза. Генерал-полковник перевел взгляд на сверкающие струи, зажмурился, покачал головой. Потом поднялся, поправил фуражку. — Так что, ребята, — он еще раз оглядел всех, — потанцуйте за меня сегодня.

— Есть, сэн! — рявкнул мордатый, выпрямился и отдал честь.

Рамиро проводил бравого генерал-полковника взглядом: тот, постукивая тростью, неторопливо направился к входу в Королевский парк. Хромота его была почти не заметна. Рамиро последовал в ту же сторону, погруженный в собственные невеселые мысли.

* * *

— Рейна, рейна, очнитесь… — громкий шепот звучал как колокольный набат, часть звуков терялась. Голова была словно наполнена раскаленной лавой. Горло невыносимо драло.

Дышать было трудно. Древесная труха залепила ноздри и губы, пыль слиплась коркой. Амарела раскашлялась, с трудом поднялась на четвереньки, перед глазами все плыло.

Хавьер тянул ее за плечи, продолжая трясти. Лицо его было белым, перекошенным, расплывалось, как и все окружающее.

На мгновение Амареле показалось, что она тонет. Гулкие, подводные звуки, что-то сдавливает лоб и переносицу. Она провела рукой и поняла, что носом идет кровь.

— Ах-кх-х-кх-х-х…

Она вцепилась мальчишке в воротник, пачкая его кровью и побелкой. Ей казалось, что она кричит, но почти не слышала своего голоса, ничего не слышала; мир выворачивался, как лопнувший шарик.

— К Деречо, доберись до Деречо, давай. Свяжись с ним как хочешь. Проваливай! Вылезай на крышу, а то на улице тебя подстрелят. О Господи…

Она повисла на Хавьере, попыталась встать, ноги подкосились; тогда она сильно пихнула оруженосца, направляя к выходу на чердак.

Через некоторое время она поняла, что ее рывками волокут по пыльному полу, в ушах мучительно звенело. В кабак бросили несколько гранат, ее контузило взрывной волной.

— Давай, проваливай, — просипела Амарела. — Я тебе что сказала!

Хавьер всхлипывал, но волок ее наверх, как чертов муравей. Пришлось отбросить идею помереть и ползти, пытаясь вернуть координацию конечностям.

Наконец они выбрались на крышу со стороны двора — Амарела отстранено подумала, что розы еще цветут, и ночь звездная, прекрасная, и какого черта все это происходит с ней…

В квартале напротив горел дом, полыхал факелом. Урывками слышалась автоматная трескотня, одиночные выстрелы, выкрики.

Амарела привалилась спиной к скату крыши и сглотнула, борясь с головокружением.

Я не гожусь для этого, не гожусь для войны; какого черта, лучше принимать парады или на худой конец, командовать кораблем, но это… Оглушающая тишина, потом волнами прорываются звуки, тяжелый звон в ушах; первый этаж завален обломками — полчаса назад он был полон живых веселых людей, потом две противопехотные гранаты сделали свое дело…

Ее начал бить озноб. Хавьер заглядывал в глаза словно издалека, лицо его расплывалось.

По крыше проползло какое-то темное пятно, Амарела нехотя, с трудом, повернула голову: тот самый веселый парень в мятом камуфляже, который потчевал ее рыбой. Лицо его было такой же белесо-кровавой маской, как, наверное, и у самой королевы; глаза безумные, с темных волос сорвало берет.

Он что-то сказал ей, но глухота опять накрыла как каменной крышей.

— Уходите отсюда, — сказала она устало, не слыша собственного голоса. — Хавьер, забирай этого парня — и уходите.

Парень снова что-то проговорил, приблизив лицо к ее лицу, смуглый и носатый. Винтовка висела у него за плечом.

— Хавьер, я что сказала? Давай. Двигайте. Я приказываю. Я, все еще рейна Южного Берега, мать вашу за ногу перемать, приказываю отвалить отсюда немедленно. Пошли нахер.

Мальчишка потянул носатого за рукав, Амарела снова откинулась назад и закрыла глаза. Полежать, ей надо полежать… Пусть придет Деречо и все починит. А она так устала…

Что-то ухнуло в воздухе, совсем рядом; она не услышала взрыв, но почуяла его всем телом и новой волной дурноты. Рейна безучастно потерла ухо, почувствовала липкое, лизнула — на пальцах была кровь.

Чертова крыша, слава Богу, опустела. Две черные тени, пригибаясь, пробежали по слабоосвещенной мостовой.