Химеры (СИ)

Перекресток, широкое шоссе, на углу — открытое кафе, огни, музыка, танцы на веранде и прямо на тротуаре.

— Девушка, постойте! — ее догонял герой-спаситель. — Постойте, я провожу вас.

— Не надо меня провожать… — Амарела попятилась.

Им что, тут женщин не хватает? Нет, вроде бы хватает, вон веселые, нарядные, смеются, танцуют, за столиками сидят. Им не хватает босячек с простыней на голове?

— Позвольте вас угостить, праздник же. Меня зовут Фетт, а вас? Что пожелаете, коктейль с фруктами? Шоколадный ликер? Мороженое? — он ловко подцепил Амарелу под руку и повел к столикам. — Вы не замерзли? Может, кофе с ромом?

— Кофе, горячий, — сдалась Амарела. — И что-нибудь поесть. Лучше, мясное. Хотя… все равно.

Ладно, сперва еда, потом разберемся. Фетт нашел свободный столик на веранде. Вытянув повыше руку, принялся щелкать пальцами, подзывая официанта. Оркестр из четырех музыкантов в национальных андаланских костюмах наяривал что-то зажигательное.

— Прекрасная госпожа, танцуете? — рядом тут же материализовался еще один кавалер, с усиками, в перчатках, в лакированных штиблетах, с пышным шейным платком.

— Это моя девушка! — возмутился герой-спаситель.

— Ах, простите, не заметил, прошу разрешения…

— Не танцует!

— Я хотел бы спросить вашу даму…

— Не танцует, я сказал!

— Простите, господа, — пробормотала Амарела. — Мне надо попудрить носик.

Оглушительный успех у маргерийских мужчин испугал ее не на шутку.

— Стой! — Фетт через стол попытался схватить ее, Амарела шарахнулась и бросилась прямо через танцплощадку к выходу, наталкиваясь на кружащиеся пары и бормоча извинения.

— Стоять! — заорал за спиной Фетт-спаситель. — Куда рванула?! Немедленно вернись!

Она скатилась со ступенек и врезалась в группу молодых людей, как раз собирающихся подняться на веранду.

— Осторожно, госпожа, — чьи-то руки подхватили ее. — Ноги переломаете!

— Девушка, вас обижают?

Сбоку горячо задышали в ухо, по спине прошлась чья-то ладонь.

— Это моя женщина, скоты! — надрывался Фетт.

Ба-бах! — выстрел в воздух. Что-то звонко разбилось. Взвизгнув, смолкла музыка, поднялся гомон голосов.

Амарела сцепила под грудью руки и изо всей силы двинула локтем назад. Лапающий ее за задницу поперхнулся, рейна рванулась, потеряла косынку, но выдралась на свободу.

И побежала так, как никогда не бегала.

— Сто-ой!

Ба-бах!

С ума посходили! Или это я сошла с ума? Что происходит?

— У-лю-лю! Лови ее, лови!

— Держивора-аа!

Она оглянулась — за ней ломилась толпа. С криками, улюлюканьем, с выстрелами в воздух. Женщины там тоже были, господи помилуй.

Амарела неслась по освещенной улице, шаря глазами, куда бы свернуть. Би-ип! би-ип! — сзади загудел клаксон, послышалось тарахтение мотора, Амарелу нагнал неспешно катящийся «сполох» пыльно-белого цвета. С крыльев его скалился знакомый до тошноты макабринский череп. Кто-то очень большой, поднявшись, выметнул длинную руку, и рейну, как котенка, вдернули в открытый салон.

«Сполох» остановился. С передних сидений к Амареле повернулись двое, а тот, кто втащил ее, оперся коленом о заднее сидение и развернул к толпе закрепленную на кузове «аранью».

— Что, бунтуем? — спросил он с веселым изумлением. — Угостить?

Толпа нерешительно затопталась.

— Ай-яй-яй, — посмеиваясь, он покачал головой. — Как нехорошо. Гоняете девушку, как кошку. Нашли себе забаву. А ну брысь.

Белая летная куртка, майорские семиконечные звезды на погонах, гвардейский эмалевый щит с каманой на груди, мертвая голова на плече. Белокурый чуб спускается на бровь, светлые насмешливые глаза, белозубая улыбка.

— Не бойтесь, прекрасная госпожа. Не дам вас в обиду.

Он скинул куртку и набросил на плечи тяжело дышащей Амареле. Это было лучше всего: она стянула куртку на груди и сразу почувствовала себя защищенной.

— Кавен Макабрин, двенадцатая гвардейская воздушно-кавалерийская бригада, к вашим услугам. Это Филико Лагарте, мой оруженосец, — младший лейтенант с переднего сидения улыбнулся Амареле как родной. — Васк, хватит зевать, поехали! — это ефрейтору-шоферу, пялящемуся на рейну, словно на дарский золотой запас.

— Подбросим вас в город, госпожа, куда скажете. — Он сел рядом, но на безопасном расстоянии. Положил на колени белую фуражку с высокой тульей и золотой крылатой макаброй. Опять ободряюще улыбнулся: — Не волнуйтесь, госпожа, все будет хорошо. Вот еще что — суньте руку в карман куртки.

— В карман? — голос у рейны оказался слабеньким, как у девочки.

— В карман куртки, ага. В правый. Не стесняйтесь, пожалуйста. Мне кажется, это вас поддержит по дороге.

Она сделала, как просили, и вытащила из кармана толстую полуфунтовую шоколадную плитку, завернутую в пергамент и серебряную фольгу.

— Вы южанка ведь? Беженка? — Кавен, облокотившись на борт, старательно наблюдал, как бегут фонари вдоль дороги.

— Угу… — промычала она сквозь шоколад.

Из зеркальца заднего вида, закрепленного на лобовом стекле, смотрели на нее собачьи глаза шофера. Лейтенантик ерзал на сидении и все время оглядывался.