Химеры старого мира. Из истории психологической войны

Отсутствие единого организационного центра не исключает возможности планомерного ведения психологической войны. Говоря об очередной антисоветской вакханалии буржуазной и эмигрантской белогвардейской прессы весной 197.1 года, В. И. Ленин отмечал: «Это один хор, один оркестр. Правда, в таких оркестрах не бывает одного дирижера, по нотам разыгрывающего пьесу. Там дирижирует международный капитал способом, менее заметным, чем дирижерская палочка» [349]…

Стратегическая пропаганда рассчитана на достижение целей стратегического характера. При ее ведении часто исходят из того, что она может не дать немедленных результатов. Достижение таких более быстрых, но сравнительно менее значительных выгод — цель тактической пропаганды. В психологической войне, как в войне и в политике, четко выявляется это различие между стратегией и обслуживающей ее тактикой, которая претерпевает быстрые изменения в соответствии со сдвигами во внутреннем развитии отдельных стран, международной обстановке, ходе военных действий и т. п. Иногда стратегия, ставящая целью полное духовное ниспровержение противника, сопровождается тактикой, имеющей задачей добиться взаимопонимания, «идеологического сосуществования» (современная империалистическая пропаганда против социалистических стран). И наоборот, стратегия, нацеленная на будущее соглашение с врагом, может обслуживаться тактикой, которая оперирует самыми «бескомпромиссными» лозунгами (пропаганда западных держав — участниц антифашистской коалиции в годы второй мировой войны). Развертывая пропагандистскую кампанию, империалисты в отдельных случаях достигали тактических успехов, но неизменно оказывались не в состоянии использовать их для достижения своих стратегических целей, даже когда психологическая война сопровождалась политическим наступлением и вооруженной интервенцией.

Типичным для организаторов психологической войны, если даже они ведут пропаганду по «официальным» каналам, является сокрытие своих подлинных взглядов, планов и устремлений. Деление на «белую», «серую» и «черную» пропаганду носит в значительной степени формальный характер.

Психологическая война в доимпериалистическую эпоху, как правило, сводилась к «белой» пропаганде (официальной) и отчасти «серой» — пропаганде, проводимой частными организациями. Лишь спорадически прибегали к «черной» пропаганде, ведущейся от имени мнимых организаций и скрывающей свой подлинный источник. Напротив, в современную эпоху, когда официальная империалистическая пропаганда сталкивается с крайним недоверием со стороны народных масс, реакция все шире использует «серую» и «черную» пропаганду.

На содержание психологической войны влияет, конечно, и то, декларируют ли ее организаторы свои намерения, пусть придавая им пропагандистски благовидный вид, или, напротив, скрывают свои планы (как, например, гитлеровцы пытались утаивать проекты истребления завоеванных ими народов) и выдвигают вместо этого мнимые цели. Таким образом, различие между «белой», «серой» и «черной» пропагандой дополняется различием между пропагандой открытой и скрытой. При открытой пропаганде ее вдохновители не стремятся утаивать конечные цели, при скрытой они как раз пытаются ввести в заблуждение своих слушателей и читателей на этот счет. В известной степени изменения, происходящие в тактике организаторов психологической войны против Советского Союза, сводятся как раз к переходу от открытой к скрытой пропаганде.

Иногда пропаганда имеет целью «обработку» не того или преимущественно того объекта, против кого она формально обращена. Так, например, разгул антисоветской кампании в буржуазной печати в марте 1921 года в поддержку кронштадтских мятежников связан во многом с желанием воздействовать на определенные круги в самих западных странах, ставил целью не допустить заключения каких‑либо соглашений с Советской Россией.

Буржуазные руководители психологической войны отлично понимают, что самое слово «пропаганда» на Западе ассоциируется в сознании людей с реакционной пропагандой и ее постоянными спутниками — тенденциозностью, преувеличениями, утаиванием истины и прямой ложью. Нацистское «министерство пропаганды» Геббельса снискало себе в этом смысле настолько печальную известность уже в 30–е годы, что, когда началась вторая мировая война, пропагандистские ведомства Англии, США и ряда других стран предпочитали, как и в годы первой мировой войны, именоваться управлениями или министерствами «информации» (Геббельс пытался нанести контрудар, приказав постоянно именовать в контролируемых им печати и радио соответствующее британское учреждение не иначе как «английское министерство лжи»). Американское министерство зарубежной пропаганды и поныне носит название «Информационное агентство Соединенных Штатов».