Химеры старого мира. Из истории психологической войны

26 июля Геббельс произнес по германскому радио речь о раскрытом «сатанинском заговоре», участников которого он поносил как трусов, предателей, именовал их жалкими ничтожествами и невеждами, прославлял «чудесное избавление» фюрера, без которого, мол, погибли бы миллионы немцев. При этом Геббельс заботливо стремился создать впечатление, что армия в целом не была связана с этой «горсткой предателей» (что отчасти соответствовало истине) и по — прежнему безгранично верит в победу (что уже являлось явной ложью).

По приказу Гитлера была создана специальная комиссия во главе с шефом гестапо Мюллером и с многочисленным чиновничьим аппаратом для расследования всех обстоятельств заговора.

Было произведено примерно семь тысяч арестов, около пяти тысяч человек было казнено по делу о 20 июля, многие из них не имели никакого прямого отношения к заговору[319]. Большинство заговорщиков расстреливали в тюрьмах и концлагерях. Однако руководителей заговора было решено судить формально «открытым судом». Если ранее печати запрещалось даже упоминать о раскрытии подпольных антифашистских организаций в Германии, то теперь ведомству Геббельса было предписано совместно с нацистской «юстицией» превратить этот суд в устрашающее пропагандистское зрелище, с которым должно быть ознакомлено все немецкое население.

…В молодости Роланд Фрейслер собирался делать карьеру в рядах рабочих партий — Германия после ноября 1918 года переживала бурное революционное время. Буржуазный строй тогда устоял, а Фрейслер в 1925 году вступил в ряды нацистов. Бесцеремонности и беззастенчивости ему было не занимать. После установления гитлеровской диктатуры Фрейслер, отталкивая локтями соперников, стал пробиваться к высшим государственным постам. Он пытался при этом использовать и прирожденное бесстыдство, и свой длинный язык демагога, и привычку к словесным потасовкам, и умение хладнокровно лицедействовать в судебном зале, изображая горящего заботой о народном благе ревностного жреца правосудия. Некоторое время Фрейслер занимал пост заместителя прусского министра юстиции, а когда в 1942 году он был сделан председателем созданного гитлеровцами народного суда, Фрейслер, нацелившийся /же на пост министра юстиции «третьей империи», счел такое назначение досадным срывом в своем продвижении по нацистской иерархической лестнице. Тем с большей радостью ухватился Фрейслер за поручение фюрера и Гиммлера юридически оформить физическое истребление участников генеральского путча.

Гитлер потребовал, чтобы суд происходил с молниеносной быстротой, чтобы подсудимым не разрешалось произносить речей, чтобы приговор был один — смертная казнь через повешение — и чтобы он приводился в исполнение не более чем через два часа [320].

Весь ход процессов по приказу Гитлера фиксировался на кинопленку (снятый фильм фюрер намеревался показать германскому зрителю, но Геббельс запротестовал, считая, что подобная «кинохроника» может еще более скомпрометировать нацистский режим).

Подсудимых, сопровождаемых вооруженными полицейскими, одного за другим ставили перед Фрейслером, который разражался очередным потоком брани, издевательских вопросов и угроз по адресу своих жертв. Действия обвиняемых, заявил Фрейслер, «выходят за рамки преступлений, до сих пор предусматривавшихся законами» [321].

Первый процесс происходил 7 и 8 августа 1944 года над восемью военными заговорщиками: фельдмаршалом фон Витцлебеном, генерал — полковником Гепнером, генерал — лейтенантом фон Хазе, генерал — майором Штифом и несколькими офицерами, включая лейтенанта Йорка фон Вартенбурга, принадлежавшего наряду с Штауффенбергом к антифашистскому крылу заговорщиков. И очень характерно, что именно Йорк едва ли не единственный среди подсудимых, которые все умели по — солдатски твердо смотреть в глаза смерти, оказался противником, в схватке с которым Фрейслер потерпел полное поражение. Йорк прямо заявил, что никогда не принадлежал к национал — социалистской партии и не поддерживал идеологию и политику гитлеровских палачей. На его полные достоинства ответы Фрейслер мог противопоставить лишь разглагольствования о «моральной концепции» национал — социализма и о том, что неразделяющие ее не являются людьми чести[322]. Председатель суда доказывал вину заговорщиков, покушавшихся на Гитлера, утверждением, что, мол, «фюрер — это народ»[323]. Второй процесс состоялся 7 и 8 сентября.