Химеры. Том 1 (СИ)

- Поэтому и говорю.

- Завтра луки делать будем, - радость наполняет сердце, мы переходим на новый уровень. Пистолет не в счет, патроны закончатся, и его смело можно выбрасывать.

Тихий вечер окутывает нас, звёзды как жемчуг сияют на небе, луна чуть показала себя из-за горизонта, цикады так знакомо цвыркают в ближайших кустах, мирно потрескивает костёр, внизу перекатывается волнами тёмное море, ночесветки вдали пытаются составить конкуренцию высокомерным звёздам - всё это вызывает спокойствие и уверенность, мы дома, это наш мир, мы его поймём и полюбим.

Тесть подходит с кусками мяса, подвешивает над костром: - Сердце и печень, охотникам, остальное, поделите между собой.

- Лучше малышне, - улыбаюсь я. - Им необходимо хорошо питаться.

- Конечно, я так и хотел сказать, - слегка смущается он. - Никита, оленёнок коптится, мы заступаем на пост, людей, по вахтам определил.

- Спасибо, Анатолий Борисович, - помощь тестя очень кстати, за этот день я буквально из сил выбился, а ещё нужно к Гене зайти, Катерина говорит, он спит, температуры нет и боли сильно не тревожат, но проведать необходимо. Посидев совсем недолго в окружении своей семьи я, заглядываю в палатку к раненому. С Геной сидит Катерина и их дети. Мужчина не спит, увидев меня, он даже пытается привстать.

- Лежи, - останавливаю его, - прыткий какой. Вижу, дело идёт на поправку. Боли сильные?

- Утром на стены хотелось лезть, в глазах периодически темнело, вообще ничего не видел.

- Плохо, очень плохо, - ты был на гране болевого шока. А сейчас как?

- Ничего не болит, только чувствую, швы тянут кожу и как немота, какая-та. У меня так горела рука, я не выдержал и водой стал поливать повязку.

- Что? Как водой? Это инфекция! - кричу я. - Что за самодеятельность. Ты понимаешь, что натворил?

- Но у меня боль вообще прошла, - от моих слов опешил и испугался Геннадий.

- Катерина, уведи детей и вызови Семёна! - Она испуганная выскочила из палатки.

Семён примчался сразу, Катерину просим держать фонарик, а сами принялись снимать, насквозь промокшую повязку. Когда её, наконец, удалили, я ожидал увидеть всё, что угодно, но не это - на лицо явный прогресс. Опухоль почти исчезла, швы стянулись.

- Что скажешь? - потрясённо спрашиваю я.

- Предполагаю, вода целебная, причём, обладает мощной силой.

- Допускаю. Что будем делать? Антибиотик нужно вкалывать?

- Может, пустим по естественному процессу.

- Яснее.

- Пускай водой обрабатывают.

- Я, вообще, не сторонник экспериментов. Но... была, не была. Такую потрясающую скорость заживления ни разу не видел.

- Так, я всё правильно делал? - оживляется Геннадий.

- Неправильно. Тебе просто повезло. Обычно, после такой самодеятельности, в лучшем случае, ампутация, это в лучшем случае.

- Значит, повезло, - вздыхает Геннадий.

- Повезло. А кто тебе воду приносил? Я думаю, Катя до такой глупости не додумалась бы?

- Сына попросил.

- Хорошие у нас дети, - улыбаюсь я.

- Так я за водой побежала, - оживляется Катерина.

- Давай, - махнул я рукой.

Новость о целебности воды воодушевила безмерно. Снимается множество проблем. Я, когда-то слышал о неких, тайных источниках на Тибете, вода, которая, также обладала целительной силой, но сам с подобным не сталкивался, поэтому относился к таким слухам, скептически.

Наконец-то я подполз, к спальным местам и грохнулся между Яриком и Ладушкой. Они прильнули ко мне с разных сторон, и я заснул, будто в омут нырнул. Устал безмерно.

Гл.5.

Пробуждение резкое и неприятное - вскакиваю на ноги, где-то вдали трещат едва слышимые пистолетные выстрелы. Темно, костёр почти догорел, угольки задумчиво тлеют на запорошенных пеплом головешках, на горизонте появилась едва заметная серость, предвестница наступающего утра. Похоже, сейчас полчетвёртого - в лагере все спят, ночные кузнечики всё ещё мелодично трещат, убаюкивая уставших людей.

Быстро добираюсь до Аскольда, тот, единственный бодрствует. Его худощавая фигура и вздёрнутая бородка, нелепо смотрится, на фоне тяжёлого копья, воткнутого в мягкую почву между красноватых камней. Почему он не сбреет свою бородёнку, она ему совсем не идёт ... или идёт? Почему-то именно этот вопрос возникает в моей голове, когда я встретился с его пронзительно холодным взглядом.

- Это не на нашем посту, надо, поглядеть, - его глаза блестя авантюрным огнём, мне кажется в них радость ожидания игрока, бросившего кости.

Я ещё ошалелый после предыдущего похода, плечи опухли, глаза крутит сон, а ещё душит злость, кто-то опять полез на плато, а ведь все знают, это смертельно опасно.

Берём по копью, подходим к тестю. Он стоит у костра вместе с крепким парнем, так же вслушивается в глухо звучавшие выстрелы, оборачивается на звук наших шагов: - Это наверху, в кого-то стреляют, не прицельно, лихорадочно, - он внимательно смотрит на нас, в отблесках пламени, его лицо как у идола и словно высеченное из красного дерева.

Внезапно выстрелы закончились. Через некоторое время явственно слышится полный боли и безысходности человеческий крик и его обрывает глухой рёв.

- Медведь, - свистящим шёпотом произносит тесть и зачем-то протирает рукой пистолет.