Химеры. Том 1 (СИ)

Я содрогаюсь, хищник вновь напал на людей. Теперь очевидно, медведь включил человека в свой рацион - он стал типичным людоедом. Как некстати вспоминаю нашу вылазку к валунам, где мы спасли женщину с детьми, ясно вспоминаю разбросанные человеческие останки, холод сковывает сердце, голову сжимает словно обручем - ни за какие уговоры не пойду вновь ...

- Их выгнало нечто серьёзное, придётся глянуть, - поскрёб длинную бородку Аскольд, искоса поглядывая на мою нерешительную физиономию.

- Это опасно,- прицельно смотрит на нас капитан первого ранга,- возьми пистолет, - и протягивает его мне.

- А смысл? От копья толку больше, лучше оставь его для людей, - тягостно вздыхаю я и с укором бросаю взгляд на невозмутимого Аскольда, который, как мне показалось, едва заметно усмехнулся.

- Будьте осторожны, часа два назад какие-то люди, что-то скидывали на тропу, предупреждает тесть.

- Интересно, - Аскольд насторожился и раздувает ноздри, а я знаю, это так проявляется у него в высшей степени недоумение.

- Что скидывали? - не понял я.

- Мы не смотрели, решили подождать до утра. Кто его знает, зачем люди бродят по ночам, - тесть подбросил поленце в костёр, - на звук, какие-то мягкие предметы, похоже на куски мяса.

- Забавно, - вздёргивает бородку Аскольд, а черты лица разглаживаются. Он с пренебрежением хмыкает, с лёгкостью вонзает копьё в землю, смотрит в темноту, деланно зевает.

- У тебя, по этому поводу, есть соображения? - обращаюсь я к нему.

- Вероятно, да. Мы сильно разозлили ребят Вилена Ждановича, а они так прочно обосновались на берегу, часть народа лихо взяли в оборот. Для них ловят рыбу, дерут со скал моллюсков, одним словом, ударными темпами создают пролетариат ... или рабов, пока не сильно вдавался в подробности, и к нам уже подбирались, но в нашем лагере скопилось достаточно крепких мужчин, отогнали и даже кому-то наваляли по шее. Хлопчики просто взбесились, они давно отвыкли от подобного отношения. В прежней жизни, от одного лишь их взгляда, простой обыватель мочился в штаны, а сейчас - без раздумий - в морду. Народ можно понять, после стольких стрессов слетает с катушек, чуть задень, взрываются. Вот так, одного из телохранителей Вилена Ждановича, с тропы спустили, а кто-то его ещё и дерьмом обмазал и всё отчего, тот, просто безобидно обмолвился, что женщинами надо поделиться, у них якобы мало, - Аскольд неожиданно беззвучно смеётся, словно всё это для него забава. Я дико глянул на него, с удивлением спрашиваю: - Это всё произошло, когда я с Семёном бродил по лесам? - Он дурашливо кивает, лицо у него простое-простое, но в глазах я замечаю такой лёд, что внутренне содрогнулся, а он дружески хлопает меня по плечу: - Идём, или как?

Мы поднимаемся, подсвечиваю тропу тусклым лучом фонаря, стараемся не наступать на осыпи, но некоторые камушки выскакивают и с шуршанием скользят вниз. Мне не по себе от того, что могу скатиться к обрыву вслед за ними, но, стиснув зубы, проворно двигаюсь вперёд. Я обостряю все чувства, внутри меня всё словно гудит, до того я напряжён, и до меня долетает запах сырой рыбы, я поворачиваюсь к Аскольду, тот взглядом подтверждает, что тоже учуял. Вскоре натыкаемся на кусок белуги, наверное, той самой, что отобрали и Катерины. Ещё, через некоторое время, у самого выхода, ещё на один.

- Что скажешь? - заинтригованный спрашиваю я, ковыряя обсидиановым наконечником копья, белое мясо рыбы.

- Проще пареной репы,- ухмыляется Аскольд, - как говорится: "Не рой другому яму, сам в неё попадешь".

- Я, так понимаю, бойцы из лагеря Вилена Ждановича, не успокоились, решили к нам подманить медведя.

- Подманили, - по своему обыкновению бесшумно смеётся Аскольд, аккуратно отпихивает рыбу в сторону: - Заберём на обратном пути, только бы лисы его не унюхали.

- Здесь есть лисы? - на меня повеяло чем-то родным и близким, я этих зверей связываю с прошлой жизнью, и мне становится грустно, даже глаза влажнеют.

- Это не те лисы, что мы знали. Видел одну, с волка, морда хитрая, наглая, шерсть выпадает, камнем отогнал, когда она близко к лагерю подобралась.

Мы выбираемся на поверхность. Фонарик я выключил, нельзя привлекать внимание. Принюхиваюсь, ощущаю ещё один запах сырой рыбы. Идя по нему как по компасу, выходим на знакомую мне до боли тропу, ведущую к валунам. Останавливаюсь, крепче перехватываю копьё, Аскольд понимающе произносит: - Это там вы спасли женщину с детьми?

С угрюмым видом киваю и вслушиваюсь в ночные звуки. Тихо, под порывами утреннего ветерка нежно шуршат гибкие стебли травы, да вкрадчиво пищат мыши полёвки, решившие до восхода солнца полакомиться сладкими дикорастущими злаками. Прошелестела змея, вялая от ночного холода. Над землёй, последний раз пронеслись летучие мыши и поспешили в объятия леса, чтобы отоспаться к следующей ночи. Других звуков, тревожащих мозг, я не слышу и с удовлетворением произношу: - Слоны, вроде ушли, - но этот факт меня больше тревожит, чем успокаивает.