Химеры в саду наслаждений

— Ну да. Если ДТП только предлог и способ приблизиться к жертве, зачем так сложно приближаться к ней? Ну, допустим, в случае со Сковородиным понятно. Действительно, к магнату не очень-то приблизишься. Но какая-то Белла Борисовна Топоркова! Разве не проще было кокнуть ее мимоходом где-нибудь? Нет, просто уму непостижимая история.

— Думаю, все-таки постижимая. Вы правы только в том, что мы еще недостаточно о пострадавших знаем. Надо, пока наш досточтимый месье Жиль занимается своими делами, и нам поднажать на рутинную работу, Стэплтон! Надо собирать информацию.

— Ну, я-то выпытала все, что могла, у друзей, коллег и знакомых Беллы Борисовны.

— А я говорил с ее единственной родственницей, инокиней Евпраксией. И она уже все сказала.

— А что, если не все, шеф? Может, мне теперь поговорить с ней? Ну, так, по-женски…

— Вы думаете? Впрочем, работать-то вам…

— То есть?

— А знаете, я согласен. Правда, расспросите еще раз инокиню. Про всю биографию и подноготную Беллы — от пеленок. Все, что инокине известно.

— О’кей, — как всегда, безо всякого энтузиазма согласилась Стэплтон.

— Кстати, продолжайте и дальше заниматься бухгалтерией Сковородина. Циферки-то важны чрезвычайно!

— То есть вы опять предлагаете мне разорваться на части, босс?

— А я опять повторю: уверен, дорогая, ваш профессионализм позволит вам этого избежать.

Снежинская промолчала, но в глазах ее так и застыл вопрос: «А чем будете заниматься вы?» Однако, как совершенно неуместный при общении с начальством, озвучен он не был.

* * *

Тем же вечером Арина навестила в монастыре инокиню Евпраксию…

Узнав, что беспокоят ее в связи с расследованием исчезновения ее родственницы, инокиня вышла к посетительнице. Но была немногословна и более чем сдержанна. Не слишком приветлива.

— Вам не следует более сюда приходить, — сказала она Снежинской.

— Почему?

— Потому что это бесполезно. Беллы больше нет среди живых.

Инокиня сидела рядом с Ариной на скамье в тесном обветшавшем коридоре, сложив руки на коленях и склонив голову. На собеседницу она не посмотрела ни разу.

— С чего вы взяли, что ваша кузина мертва? — удивилась Арина.

— Я знаю. И не будем более об этом.

— Вы уверены?

— Да, оставим ее душу в покое. Так сказал мне батюшка. Это кара. Так примем ее безропотно.

— Кара? Но…

— Я не должна более встречаться с вами, — повторила Арине ее облаченная в темные одежды собеседница. — Поймите, все это суета. И потом, слишком много посещений и разговоров. Это беспокоит сестер, нарушает покой обители. А уж что случилось, то случилось…

— Но мы можем, по крайней мере, хотя бы выяснить, при каких обстоятельствах Белла Борисовна погибла. Если уж вы так уверены, что она погибла, — возразила Снежинская.

— Увы, обстоятельства ее смерти уже не имеют значения.

— Но почему?

— Потому что это наказание.

— А вдруг случайность?

— Нет, кара, наказание… — повторяла инокиня в ответ на все Аринины уговоры рассказать ей подробнее о жизни Беллы Топорковой.

— Но за что было богу так наказывать вашу кузину? — наконец не выдержала Стэплтон. — По отзывам ее коллег, друзей и даже бывшего мужа, она была приличной женщиной… Милой, доброй. Кажется, никогда никого не обидевшей.

— Есть тайные деяния, которые известны немногим. Конечно, Беллочка старалась по мере сил искупать своей дальнейшей жизнью грех юности.

— Тайные деяния? Грех юности? — оживилась Арина.

Инокиня еще ниже опустила голову:

— Белла совершила страшный грех, страшный…

— Страшный грех?

— Это было, конечно, давно. Но такие грехи не имеют срока давности. И не нам их судить.

— Но что она сделала?

— Беллочка совершила ужасный поступок.

— Вот как? Неужели такой ужасный, что даже нельзя сказать?

— Я не имею права раскрывать эту тайну.

Инокиня поднялась со скамьи, давая понять, что разговор окончен.

«Короче говоря, — мысленно подвела итог своего визита в монастырь Арина, — инокиня уже не верит, что ее родственница найдется, и не хочет более говорить о ней. Другими словами, не желает сотрудничать со следствием, что существенно осложняет дело».

* * *

— Значит, в биографии Беллы Борисовны есть нечто весьма подозрительное, Стэплтон?

— Выходит, так.

— Страшный грех, говорите?

— Ага.

— По вашим честным глазам вижу, Стэплтон, у вас есть какая-то идея?

— А что, если?..

— Что?

— Что, если Топоркова действительно связана с Дашей и Сковородиным, но как-то совершенно иначе, не так, как мы думали?

— То есть?

— То есть ее исчезновение вовсе не аналогичный эпизод.

— А что тогда?

— Что, если преступник — одна из жертв?

— Мнимая жертва?

— Ведь так часто бывает, когда в серии преступлений один из эпизодов слишком выпадает.

— Вы хотите сказать… заказчик — исчезнувшая Белла?

— А вдруг?

— Ну, это уж вы чересчур…

— Надо и самые невероятные версии рассматривать. Сами учили.

— Не до такой же степени, Стэплтон! Вы хватили лишку!

— Думаете, хватила?

— Впрочем, продолжайте осаду монастыря. Вдруг что-нибудь да выйдет.

— Жаль только, — вздохнула Арина, — опять не получается связать все три эпизода. Либо Даша и Сковородин, ну и Леша. Либо Белла и Сковородин. Только тогда при чем тут Даша? Ума не приложу, что делать…