Химия без прикрас (СИ)

— И что же мы бы с тобой придумали? — тихо проговорила я и своим дрожащим голосом приковала к себе взгляд химика. — Что бы мы сделали?! Пошли бы к моей маме и высказали бы наше недовольство?! Вы просите меня доверять вам, Дмитрий Николаевич?! А я вам кто?! Простите, но я до сих пор не могу понять, ученица я? Жена? Любовница? Дочь? Вы сами-то хоть можете разобраться, что с нами происходит? Почему я? Зачем вам это все?! Вы сами-то понимаете, что будет дальше? Выпущусь я, закончу школу? А дальше что?

— Ты говоришь, как…

— Как ребенок?! — выпалила я, перебив его. Это слово было моей точкой кипения. — Очнитесь, Дмитрий Николаевич! Я и есть ребенок! А вы — мой учитель! В которого меня угораздило по уши влюбиться! Что мне-то делать?! Я же не могу просто взять и сбежать с вами из дома! Это же просто какой-то бред! Господи! — я запустила руки в волосы и сжала пальцы. Сейчас мне стало казаться, что из всей этой ситуации действительно есть выход. Только один выход. Единственно верный…

— Марина, — позвал химик, отойдя от окна, но я сделала два шага назад, вытянув руку.

— Нет, Дмитрий Николаевич. Простите, но… Похоже, что зря мы это все… — слезы навернулись на глаза, и я опустила взгляд, чтобы собраться с силами. — Это все ошибка. Огромная ошибка.

Я развернулась и бросилась в коридор, быстро сняв свою куртку с вешалки и поспешно засовывая ноги в ботинки. Но когда я обула вторую ногу, Дмитрий Николаевич развернул меня к себе лицом. Его голубые глаза смотрели в мои с таким яростным отчаянием, словно он силой мысли пытался заставить меня передумать, взять свои слова обратно…

— Нет, Дмитриева, — твердо сказал он, сделав шаг еще ближе. Я задыхалась от сдерживаемых слез, от его близости, от его запаха, от которого голова всегда шла кругом. — Я не дам тебе вот так уйти.

И чтобы ответить, мне пришлось собрать все свои жалкие остатки самообладания и шепотом выдохнуть:

— И что же вы, Дмитрий Николаевич, сделаете?

И, стряхнув с себя его руку, я выбежала из квартиры, стараясь не закричать от душившего горло отчаяния.

========== Глава 27. О планах Штирлица и секретах радиорубки. ==========

После злости, которая, словно пожар выжигает все чувства внутри тебя, приходит пустота. Чернеющая пустота на прогоревшем пепелище. И ты начинаешь копаться в себе, прокручивать в голове массу вариантов, могла ли ты поступить иначе? Может, надо было все бросить? Пожертвовать всем, уйти, убежать… Но даже сейчас, когда я отчетливо понимала, что буду жалеть о своем поступке всю жизнь, вариант «сбежать со своим возлюбленным» казался мне ни чем иным, как романтической ерундой, встречающейся только в мелодрамах. В жизни все совсем не так. Жизнь измывается над тобой, поражая своей предприимчивостью.

Я все рассказала Ане. Она пришла ко мне на следующий день, когда я прогуляла школу. Я говорила, говорила… Сама не заметила, как начала плакать. Я так устала от постоянного молчания, что выговорившись, почувствовала, что стало даже немного легче. Я рассказала абсолютно все. И то, что ездила на скорой помощи с бригадой реаниматологов и то, что подозревала ее, и то, что сама все это время скрывала свои отношения с учителем.

Я понимала, что сильно рискую, но сил больше не было копить все в себе. И Анька слушала меня тихо, внимательно, иногда удивляясь и один раз даже прикрыв рот рукой, сопереживая, когда я рассказала, как получила ножевое ранение в боку. Она молчала некоторое время, после того, как я все это вывалила на нее, а потом обняла меня и гладила по спине. И от этого я разрыдалась еще сильнее. Я-то думала, что она настолько самозабвенно влюблена в нашего преподавателя, что когда узнает о нас, затаит на меня обиду на всю жизнь. А получилось, что… Она успокаивала меня, шептала, что все наладится. А я была и благодарна и зла, потому что искренне не понимала, что может наладиться? Я не могу вырваться из этой поруки.

— Марин… — чуть громче сказала Аня, а я в ответ только шмыгнула носом, с досадой понимая, что, наверное, все волосы Исаевой измазала своими соплями. — Марин, ну перестань.

— Прости, Ань, я пытаюсь, правда, — честно ответила я, но никак не могла успокоиться. Совсем скоро должен прийти Женя, которого нам надо встретить и накормить. Который вызывает во мне столько ярости и отвращения, и при этом я прекрасно понимаю, что он-то как раз ни в чем не виноват! Он, как и я, просто заложник ситуации и пытается из нее выйти победителем.

— Марин, ты же его любишь, да? — Аня отстранилась и, схватив меня за плечи, наклонила голову, чтобы заглянуть в мое лицо. Я представила на секунду, какого красноглазого китайского пасечника она сейчас видела перед собой, и нервно хохотнула, представив, как это «нечто» сейчас начнет выть о любви к красавцу-химику. Поэтому я просто закивала, опуская лицо все ниже и ниже с каждым кивком.

Ожидаемой злости со стороны подруги не было и в помине. Да, она тяжело вздохнула, но не с сожалением, а скорее сочувственно. Исаева сосредоточенно смотрела на фонарь, светящий за окном, и как будто о чем-то размышляла.