Химия без прикрас (СИ)

— Сказал же, не перебивай! — нахмурился химик, злобно сверкнув глазами. Поразительно, его настроение меняется, будто по щелчку пальцев! — Я просто рад, что сейчас не придется идти в ваш лицей, разбирать задачки с глупыми ученицами и терпеть выходки вашей классной…

— Поверьте, это взаимно!

— Чудно! Эти три дня будешь заниматься усиленно дома, — приказным тоном ответил он. — Через две недели после ваших каникул — олимпиада, в которую я тебя запихну. Материал вышлю тебе сегодня по почте. Адрес мне скинь смс-кой. А через пять дней, после дежурств, в школу приходи, заниматься будем.

— Почему через пять? — я уже успела подсчитать, что он отработает на скорой до третьего января.

— Потому что я тоже человек и мне периодически надо спать! — вспылил химик.

— Никогда бы не поверила, — пробурчала под нос я. — А потом вы меня будете с собой брать? Или начнете динамить?

— У нас сделка, ты сама говорила, — серьезно заметил химик. — Я все сказал, если ты информацию уяснила, то проваливай, давай, из машины.

Привыкшая к не самой вежливой манере общения Лебедева, я открываю дверцу и понимаю, что он привез меня к дому моего брата. Откуда он узнал адрес, интересно? Хотя, он ведь знаком с Машей. Наверно, у нее и спросил.

— Дмитриева, стой, — Дмитрий Николаевич вальяжно поманил меня к себе, опустив стекло со своей стороны. Я, облокотившись ладонью о крышу машины, подалась вперед.

— Что? Забыли пару оскорблений в компенсацию за будущие дежурства?

— Ага, конечно! — ничуть не обидевшись, ответил химик. — Откуда про гипоксию плода знаешь? И про дыхание перед потугами? Присутствовала на родах? — Лебедев чуть склонил голову набок, пытаясь угадать, откуда простой школьнице известно столько о родовом процессе. Наклонившись так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, с удовольствием замечаю, как расширились его зрачки, а рот приоткрылся от неожиданности.

— Телевизора много смотрю! — почти прошептала я, нахально подмигнув. И, резко развернувшись, заторопилась к подъезду, под громогласный аккомпанемент моего разбушевавшегося сердца. Дмитрий Николаевич из тех людей, которых можно с легкостью назвать злопамятными, и я уверена, что эта выходка просто так мне с рук не сойдет, но, черт возьми, какое бы наказание меня не ждало за эту фамильярность, оно того стоит! Перед глазами так и застыла его удивленная полуулыбка.

***

В глубине души я понимала, химик был прав. Отпроситься на несколько ночей подряд означало бы для меня навсегда погрязнуть в родительских подозрениях. Так что, последовав его совету, я с успехом играла в примерную дочь все пять праздничных дней. Я улыбалась на семейных трапезах, решала олимпиадные задания по утрам, изредка спрашивая у мамы или у папы помощи, чтобы лишний раз показать, что мне действительно все еще нужны дополнительные занятия. А по вечерам мы с мамой проводили пару часов вместе на кухне, готовя к ужину какое-нибудь изысканное блюдо. Жаль только, что отец не всегда являлся к ужину. Но мама с пониманием относилась к издержкам профессии главного врача. И даже призналась мне, что папу скоро могут повысить, и тогда на его место будет претендовать, скорее всего, мама. Меня эта мысль немного удивила, но не более. Мне давно стало понятно, что именно в нашей семье по настоящему ценится…

В какой-то момент, занимаясь очередным кулинарным шедевром на кухне, мама, решив, видимо, что достигла уровня наивысшего сближения с дочкой и пика доверительных отношений, вздумала вдруг со мной перейти на откровения.

— Знаешь, тебе мальчик звонил в Новый Год… — нарочито небрежно произнесла она.

Поднимаю на нее осторожный взгляд, не переставая взбивать белки миксером. И, увидев мамины горящие глаза, увеличиваю скорость на кухонном агрегате, чтобы постараться заглушить ожидающий меня разговор.

— Паша Наумов, твой одноклассник, — продолжает мама громче. — МАРИНА!

Услышав имя «мальчика», я резко вынула миксер из миски, не остановив его, так что мы с мамой оказались обе забрызганными взбитыми белками. Торопливо извиняюсь и начинаю вытирать столешницу и себя заодно.

— Твоя реакция говорит сама за себя, так что думаю, нам надо серьезно поговорить, — голос мамы приобретает «стальные» оттенки, значит от разговора мне вряд ли удастся отвертеться. Даже если сейчас разверзнется земля под нашими ногами и вся элитная многоэтажка, в которой мы живем, полетит прямиком в ад, мама успеет во время полета основательно «подъесть» мой мозг. — Папу утвердят на новом посту, но нам с ним по-прежнему придется много времени проводить в командировках. Ты девочка не маленькая. И мы не раз отпускали тебя на ночевки. В твою пользу могу сказать, что ты никогда не подводила нас и всегда вела себя прилично. Значит, мы можем с легкостью тебе доверять.

Все это время я усиленно оттираю и без того чистую поверхность черной столешницы. Хочется уцепиться взглядом хоть за что-нибудь. Сейчас бы эту чертову полосатую кружку сюда!