Химия без прикрас (СИ)

— Как долго приступ? — услышала я голос Сереги.

— Долго, я не засекал, один, потом еще… — ответил охранник, сидя рядом на корточках.

— Смотри, это же Дмитрий Николаевич! — раздался сбоку знакомый голос, и я тут же спряталась за спиной Пятачка. Благо, наш водитель был счастливым обладателем широченной спины и смекалистого ума в придачу: он, развернувшись, помог мне незаметно добраться до машины.

Сидя в реанимобиле, я пыталась отбросить волнение, успокоиться и убедить себя, что меня никто не заметил. Не думаю, что за Пятачком кто-то смог бы меня увидеть. Я ведь все время находилась чуть позади него. Ну, а то, что кто-то узнал Дмитрия Николаевича… Что ж, это издержки его специфических работ.

Пострадавшую вскоре донесли до машины, закутали в мягкое одеяло и повезли в больницу. В себя она так и не пришла.

— Эпилептик, — коротко сказал Лебедев, сев к нам с Серегой назад, около пациентки. — Вот, гляди, Дмитриева. Отдыхает молодежь. А потом это все в интернете появится.

Лицо девочки выглядело совсем юным. Явно младше меня; пытаясь скрыть ярким агрессивным макияжем свой истинный возраст, она была застигнута эпилептическим приступом в таком неудачном месте! Ее стало ужасно жаль. Не думаю, что она сильно обрадуется, узнав, что произошло, когда придет в себя. А родители-то что скажут! Мои бы меня убили. Точно!

— Вот, нашел, «мама» написано, — сказал Стеглов, найдя нужный номер в мобильном телефоне потерпевшей. — Здравствуйте. Скорая беспокоит…

Я слушала, как Серега хладнокровно сообщает родителям девочки о происшедшем и почти видела перед глазами, как исказилось бы гневом лицо моей мамы, будь я на месте этой девочки. Потому что, как это ни грустно, но, думаю, мою маму в первую очередь повергло бы в шок то, что дочь нашли возле входа в ночной клуб, а уже потом тот факт, что дочери вообще стало плохо. И девочку эту жалко. Как-то по-братски жалко, что ли… Зачем она вообще пришла сюда? Ведь точно же в клуб отправилась, раз так нарядилась и накрасилась.

— Ладно, не куксись, родители вроде адекватные у нее, — дружелюбно толкнул меня в плечо Серега, поговорив по телефону. — Она подлечится, ей «вставят по первое число» и, надеюсь, что она будет умнее.

— Надеюсь, — грустно ответила я.

— Все мы кидаемся на рожон, потому что нам чего-то не хватает, — вдруг сказал Стеглов. — Вот ей — внимания. Кому-то, может, поддержки. Тишины вокруг себя, там… Или же нормальной семьи… Вот тебе, лапонька, чего не хватает?

— Мне? — переспросила я.

— Тебе, — кивнул Серега, а я задумалась. Чего мне не хватает? Почему я иду на все эти опасные авантюры? Ведь дело не только в Лебедеве. Здесь, на смене, мы абсолютно бесстрастные люди, практически не проявляющие друг другу каких-либо знаков внимания, как это делают любовники… И это, на мой взгляд, правильно. Было бы, мягко говоря, глупо, если бы мы радостно держались за ручки, с нежностью глядя друг другу в глаза, сидя рядом с эпилептичной больной. Наша негласная собранность — это то, что помогает ему выполнять свою работу, а мне — по возможности помогать. Ну или хотя бы не мешать.

Но почему же я тогда так нуждаюсь в этих сменах? Адреналин? Интерес? Жажда увидеть все то, от чего меня так берегут в моем «инкубаторе»? Желание увидеть жизнь со всех ее сторон? А может, все вместе?

— Свободы, — помолчав несколько секунд, я, наконец, нашла слово, характеризующее все то, чего мне так не хватает.

— Тогда наслаждайся, солнышко, — улыбнулся Стеглов и, скрестив пальцы за головой, откинулся на спинку сиденья.

***

После сдачи вызова, мы смогли добраться до станции, и мне даже удалось выпить сладкого чая, в прикуску со здоровенными бутербродами, которыми Серегу снабдила на смену его жена. В комнате отдыха мы были не одни: вытянув ноги, на раскладном кресле развалился Миша. Тот самый фельдшер, с которым когда-то работал Дмитрий Николаевич и с которым я имела удовольствие познакомиться. Он, как и тогда, на дне рождения химика, был немногословен и почти все время клевал носом, пока властный голос диспетчера не вызвал его. Вскоре на вызов отправили и нас.

Поев, вся бригада заметно приободрилась и, вспомнив мой недавний вопрос, касающийся имени Пятачка, мужчины пустились фантазировать, по какой причине никто не называет водителя по имени. Кстати, одну из моих догадок они все-таки озвучили: с самого начала я решила, что Пятачок — не кто иной, как беглый зэк. Ведь это же идеальное прикрытие — работать водителем скорой! Хотя, идеальным оно кажется только для какого-нибудь дешевого боевика. Да и эту догадку я еще давно отмела, стоило мне просто пообщаться с водителем.

На вызов мы приехали быстро, и смех почти сразу же прекратился.

— Все. Уже не до веселья сейчас будет, — со всей серьезностью проговорил Лебедев.