Химик

– Вообще-то я уже рассказала большую часть. А до того, как стать странной, моя жизнь была скучной.

– Расскажи какой-нибудь позорный факт из школьной жизни?

– В школе я вся была ходячим позором и последним ботаником.

– Звучит сексуально.

– Да ладно? Мама стригла мне волосы дома, и я носила самую безобразную челку, какую только можно было встретить в девяностых.

– Пожалуйста, скажи, что сохранилось фото.

– Ага, разбежался. После смерти матери я сожгла весь компромат.

– Кто был твоим первым парнем?

Алекс рассмеялась.

– Роджер Марковиц. Пригласил меня на выпускной. У меня было шикарное платье со свободными рукавами. Голубовато-синее, само собой. По пути, в лимузине, Роджер попытался меня поцеловать, но так перенервничал, что его на меня стошнило. И я всю вечеринку провела в туалете, пытаясь отстирать платье. Рассталась с Роджером в тот же день. Кто-нибудь, наверное, назвал бы это грандиозным романом.

– Как душещипательно.

– О да. Куда там Ромео с Джульеттой.

Дэниел тоже рассмеялся.

– А что насчет первых серьезных отношений?

– Серьезных? Ого. Хм-м, не знаю, можно ли причислить к этой категории кого-то, кроме Брэдли. Первый год на медицинском факультете Колумбийского университета.

– Ты училась в Колумбийском?

– Я была весьма мозговитым ботаником.

– Впечатляет. Вернемся к Брэдли.

– Ты хочешь услышать кое-что в самом деле страшно позорное?

– Очень.

– Меня в нем привлекло… – Алекс умолкла. – Может, не стоит в таком признаваться.

– Все, дороги назад нет. Ты должна рассказать.

Она глубоко вздохнула.

– Ладно. Он был похож на Игона. Ну, из «Охотников за привидениями». Вот один в один, та же пышная прическа, круглые очки и так далее.

Дэниел с трудом сохранил серьезное выражение лица.

– Как тут устоять.

– Ты даже не представляешь. Так сексуально.

– И сколько вы пробыли вместе?

– Первое лето в универе. А на втором году обучения я получила стипендию. Мы оба подавали заявления, и он думал, что без вариантов победит. И ему не очень понравилось, когда я, как он выразился, отняла у него стипендию. Он даже хотел потребовать наши результаты. Во время своего полного безумия романтического периода я кое-что не раз замечала: многие парни не любят, когда девушки оказываются умнее их.

– Это наверняка серьезно ограничило твой выбор.

– Ровно до нуля.

– Ну, смею заверить, у меня нет никаких проблем с женщинами умнее меня. Я-то не хочу свой выбор настолько ограничивать. Думаю, такое ребячество у мужчин проходит с возрастом.

– Поверю тебе на слово. Никогда не встречалась с кем-то вне учебы, так что мужской пол во взрослой стадии мне исследовать не удалось. Ну, до недавних пор.

– Никогда? – поразился Дэниел.

– Меня завербовали еще в университете. А что было потом, я рассказывала.

– Но… Ты ведь наверняка знакомилась с людьми и вне работы. Тебе же давали отпуск, верно?

Алекс улыбнулась.

– Нечасто. И мне было сложно общаться с людьми не из лаборатории. Все ведь было засекречено. Даже я сама. Поэтому я не могла быть собой, не могла разговаривать ни с кем из других людей о своей настоящей жизни. А становиться выдуманным персонажем было слишком сложно. Я предпочла самоизоляцию. Играть роль казалось мне постыдным. Какая ирония, не так ли? Теперь я каждую неделю меняю имена.

Дэниел коснулся ее колена.

– Звучит ужасно. Мне очень жаль.

– Ага. Зачастую так и было. Поэтому я такая отсталая во всем, что касается отношений между людьми. Но, с другой стороны, мне удалось разработать новейшие моноклональные антитела – все как в научной фантастике, в которую люди бы даже не поверили. И мои исследования никак не ограничивали. В лаборатории было все необходимое. Бюджет впечатлял. На моей совести куда больший кусок национального долга, чем ты можешь представить.

Дэниел рассмеялся.

– Так твоя бывшая жена была умнее тебя? – поинтересовалась Алекс.

Ответил он не сразу.

– Ты так спокойно о ней говоришь.

– А почему нет? Ты же не стал ревновать из-за моей пламенной страсти к Роджеру Марковицу, которая никогда не угаснет.

– Справедливо. Ну, Лейни по-своему умна. Не начитанна, но проницательна. Когда мы познакомились, она была… яркой. Не похожей на тех, с кем я встречался, – беззаботных девчонок, которым приходился по душе беззаботный я. Лейни все время хотелось большего… во всех сферах жизни. Она была слегка… упрямой. Сначала я думал, что она просто твердо придерживается своего мнения и не боится спорить. И мне нравилась эта ее черта. Но потом, со временем… ну, дело оказалось не во мнении, а в ее любви к скандалам. Она начала бы спорить, скажи ей, что солнце поднимается на востоке. Но зато с ней не было скучно.

– Ах вот оно что, ты искатель острых ощущений. Все с тобой ясно.

– Что ясно?

– Твое влечение ко мне.

Дэниел уставился на Алекс, недоуменно моргая, как всегда делал, если был изумлен.

– Признайся, – поддразнила она его. – Ты в эту историю ввязался лишь для того, чтобы пощекотать нервишки ощущением близкой смерти.

– Хм-м, я об этом не задумывался.