Химиосити

К. и Хи сидели напротив друг друга. Во время рассказа она постоянно касалась его: то поправит рукав, то смахнёт невидимую пылинку с плеча, то вовсе – потреплет по жёстким вихрам, как зверушку какую. К. сначала кипятился, но потом поймал себя на мысли, что его если это и бесит, то совсем чуть-чуть.

Итак, в центре города, нарезанного на дольки, располагалась круглая Принципальная площадь с памятником и ратушей. Её окружало кольцо домов, где обитают уважаемые граждане. Дальше, на северо-востоке раскинулся парк Неравнодушных. Потрясающее место. Украшенное, симметричное. И по выходным там проходят гуляния – с фокусниками, клоунами и ярмаркой – куда уж без неё.

Ещё дальше в том же направлении – Фабрика грёз. Она почти граничит дальними корпусами с городской стеной. Поскольку через неделю К. ожидало более близкое знакомство с частью города, от подробностей Хи воздержалась.

Юго-Восточный сектор занимали городская больница, странное вычурное здание городского центра развлечений, банк, торговая улица и полукруглая линия таунхаусов для среднего класса, окна которых выходили с юга на ещё один парк попроще. «Там такие милые извилистые улочки – мы обязательно прогуляемся».

Юго-западную четвертинку Хи описывала таким же ровным голосом, вот только почудился в нём невесомый отзвук грусти. Выяснилось, что сектор этот облюбовала беднота – внешнюю его дугу. К убогим домишкам Юго-запада примыкали разноцветные квадраты полей. А почти у самой стены располагалось какое-то приземистое сооружение тоже явно сельхозназначения. От полей к зданию и наоборот перекатывались многочисленные человеческие горошины.

Ближе к центру Юго-Западного сектора располагалась Домостроительная мануфактура, мастера которой и создавали внешние стены зданий. Устроиться туда считалось для обычного человека немыслимой удачей. Встык к мануфактуре прилепилась типография. Там создавалась городская газета «Безмятежные будни», с которой путешественник уже познакомился в гостинице, гравюры-афиши и карикатуры на злобу дня. Эту наглядную агитацию можно было встретить на специальных тумбах гласности, раскиданных по всему Радостьвиллю.

Ближе к центру, во всё такой же дуге двух- трёхэтажных домов селились работники этих уважаемых учреждений.

Если рассмотреть северо-западный сектор, то, следуя от центра, взгляд первым взглядом натыкался на театр. Следующую дугу занимали дома трубадуров и кудесников. А вот про то, что располагалось дальше Хи рассказала скупо: да, Скорбный луг, кладбище. Мы смертны, ничего не поделаешь. Погост заканчивался с западной стороны красивым недостроенным собором, который с одной стороны был явно готическим, а с другой – романским.

Сооружение, пусть даже и незавершённое, приковывало взгляд. Вот только была в нём некая странность, которая не укрылась от въедливого К.

– Ты говорила, дома у вас возводят из готовых частей. А почему церковь строят… гм… по старинке?

В пользу этого говорила странная конструкция, похожая на поместь беличьего колеса с подъёмным краном, строительные леса и горошинки каменщиков на незаконченных стенах.

Хи смутилась, пробормотала что-то про ручной труд, который освобождает, но в тему углубляться не стала.

Почти у самых городских ворот с вокзалом и аркой-надписью «Радостьвилль» («Нас уже семь тысяч триста восемьдесят шесть. Стань следующим!») располагались пакгаузы-склады сложной формы.

Оставалось только мрачное сооружение из красного кирпича, на самых задворках – за собором и кладбищем, – которое портило весь вид. Две башни из красного кирпича продолжались длинными трубами, напоминавшими рога. Трубы курились больным желтоватым дымом. Комплекс зданий смотрелся на теле города инородно – как бельмо на глазу.

Про это сооружение Хи говорить отказалась наотрез. Только резюмировала: штука эта, увы, необходимая, но горожане стараются держаться от неё подальше. Что она и спутнику советует.

К. сделал себе заметку на будущее и вдруг задумался – что ему напоминает этот городок. Сейчас, с высоты (колесо заходило уже на третий виток, и их кабинка приближалось к высшей точке) поселение было как макет самого себя.

Память услужливо выкинула на поверхность сознания только формулировку-огрызок: «типовой городок спокойствия. Разработан фриланс-коммуной Oba`na`World…» И всё. Наверное, тот номер исторического альманаха К. прочитал слишком давно.

К. вдруг почудилось, что его спутница уже пожалела об экскурсии на колесе обозрения. Да ну, чушь – она такая же бесчувственная, как и все здоровилы в этом городе. Какие уж тут сожаления? Но почему тогда Хи делалась всё более скупой на слова, когда описывала местные «достопримечательности?»

Над этим стоило подумать. К. помрачнел. Погода тоже испортилась – небо затянула серая мгла. Похолодало.

Подняв воротник рубашки, К. сказал спутнице, чтобы на день открытых дверей снова надела блузу с длинными рукавами.