Химиосити

– Бред какой-то. Наоборот, стратегический объект нужно держать под особым контролем.

– А куда мы… то есть здоровилы, денутся? Они на этой дряни плотно сидят. Ближайшая такая фабрика километрах в семистах отсюда. И там свои… потребители. Так что Центр просто защищает городок от угроз извне. А внутренние городские дела чинушам неинтересны. Главное, чтобы поставки не страдали. А они не страдают.

– Но организованная преступность…

– Знал бы ты, на каком уровне она крышуется. Или ты думал, что контрабандные вещества напрямую с производства никому не нужны?

К. вздохнул:

– Ладно. Всё есть как есть. Не мы такие, жизнь такая. Но вы мне вот что скажите, хозяйка. Почему лично у вас в заведении бардак?

Ззз отстранилась. Лицо её сделалось злым:

– А ты думал, я всю жизнь только тем занималась, что держала занюханную гостиницу?

К заинтересовался.

– Я, между прочим, титулованный химик… в прошлом. Стояла у истоков второй адаптации веществ. Лет сорок назад. В Шанхайском «Городе Менделеева», если слышал. Да куда тебе, сейчас такая молодёжь пошла, ничего не знает. И работала я там вместе с мужем – ты его портрет уже видел. На входе висит. Вот только…

– Коварное предательство и злобные интриги разрушили вашу карьеру.

– Посмейся у меня. Я ведь ещё не дошила… Но отчасти ты прав. Интриги и предательство. В итоге мы с супругом без гроша и с уничтоженной репутацией оказались здесь и два десятка лет держали это заведение вместе. Пока мой Проктр Гэмбл Здомпшир не отправился к Предкам. Собственно, на этом человеке здесь всё и держалось. Поэтому после его кончины заведение пришло в печальное состояние. Всё, я закончила.

4

– Не самый худший исход, – говорит К. Комнату заливает мягкий свет стенного бра. Путешественник замер перед зеркалом в напряжённой позе, прижав себе к виску нечто, напоминающее пистолет. У него вид человека, который вот-вот решится на что-то непоправимое.

– Даже не смей, – совиное лицо наставника Вон-и-Гута изборождено тяжёлыми складками. Он курчав до невозможности, выпуклые глаза пристальны и пронизывающи, – Всегда есть более действенный способ. Нужно просто пробовать один вариант за другим.

– Я должен, – говорит К. и прижимает холодную сталь сильнее к виску. В этот момент в номер стучит горничная, но К., увлечённый разговором, её не слышит. Девушка открывает дверь и беззвучно вскрикивает, после чего ссыпается по лестнице прямиком к Ззз, которая что-то строчит в конторской книге у себя на веранде. Несколько торопливых слов на ухо хозяйки, и та в беспокойстве вскакивает, чтобы, подобрав подол, метнуться вверх по лестнице к номеру своего нового администратора. По случаю чтения она в своих «ближних», очках, поэтому уже в полутора метрах действительность расплывается цветными пятнами. Открыв дверь, пожилая дама видит силуэт с пистолем виска. А ещё слышит обрывок зловещей фразы:

– … вам меня не отговорить, наставник. Я уже всё решил.

Матушка Ззз подбегает к К. и пытается отобрать у него устройство, похожее на пистолет:

– Не позволю! Чтобы в моей гостинице стрелялись? Да ещё непонятно из-за чего? Вы глупы как пробка, молодой человек!

К. оборачивается, видит перекошенное от гнева лицо, с секунду ничего не понимает, а потом вдруг начинает хохотать. Ззз в недоумении отступает.

– Матушка, вы никогда не видели, как разговаривают по фонатому?

Да, устройство связи действительно напоминает пистолет. В дуле у него динамик, поэтому естественно, что я прижал его к уху. Микрофон на проводке подносится левой рукой ко рту. С правой стороны корпуса, там, где у револьвера барабан, экранчик с лицом собеседника. Чтобы мне его видеть, нужно стать у зеркала. Да, вот такая странная конструкция. Не я, в конце концов, её придумал. Читал, что таким образом инженеры борются с людской зависимость от бесконечных звонков. А вы что себе навоображали?

Ззз с пылающим лицом отступает из номера и хлопает дверью так, что с притолоки сыплется штукатурка, а «ближние» очки чуть не падают с носа.

– Как ты успел всего за сутки привязать к себе эту милую женщину? – поразился Вон-и-Гут.

– Я ничего специально не делал.

– Хорошо, продолжай в том же духе. А насчёт твоих планов…

– Решение принято. Ответьте, если я сделаю всё, как вам описал, примете экзамен?

Наставник вздохнул:

– Не хотел бы, но придётся. Послушай, сынок. Ты знаешь, я хороший физиогномист. Моя теория уже не раз подтверждалась практикой. Ты её помнишь: на лице человека, который станет участником из ряда вон выходящих событий, за несколько дней до этого появляется некая незримая печать. Рассмотреть её могут только люди, которые умеют и главное знают, как искать знаки.

– Наставник, вы же сами меня учили этой методе. Конечно, я в курсе.

– Так вот сейчас, мальчик мой, я читаю по твоему лицу как раз это. В городке вот-вот разразится беда. Как бы тебе не стать в этой катастрофе крайним.

Откуда он всё знает?

– Я запомню… Ладно, что мы всё обо мне да обо мне. Как там у вас дела – в старом добром бункере? Матильда всё лютует?