Хинд (СИ)

- Я не хочу политики! – крикнула с надрывом, и оттолкнув Лию Сулимовну, пытавшуюся ухватить её за концы платка, выбежала на лестницу.

- Девочка моя, что с тобой? – Лия Сулимовна заглянула в пролёт. – Куда ты?

- Довоспиталась? – саркастически произнёс Герман за её спиной. – Давай, одевайся, и иди искать. А то братец у неё подрастает – тот ещё головорез, если с ней что будет – меня, инвалида, пожалеет, а тебе достанется.

Лия Сулимовна хотела было возразить мужу, что дескать, Заур культурно воспитан, не способен на плохие поступки, не обучен драться и вообще – ангел во плоти, но словословие, не начавшись, прервалось мелким, но занозливым воспоминанием.

Года два назад, Лия Сулимовна гостила на съёмной даче. Она лениво лежала на низеньком диванчике, на деревянной застеклённой терассе, попивая чай с малиновым вареньем, и беря со стола мелкие камушки, швыряла по одному в снующих у крыльца ворон, привлечённых запахом еды.

- Брысь, кыш, ну же, птица.

Приятное занятие было прервано появлением ХIинд – та вбежала, испуганно вжимая голову в плечи, и не слушая тёткиных негодований, затворила окно. Более того – разбуянившаяся девчонка принялась кричать, что нечего дразнить гусей, а то гуси – то бишь вороны, и поклевать могут, и в окно влететь. Она даже топала ногами, а под конец спросила довольно спокойно:

- А чем вы кидали в птиц?

Лия Сулимовна, уже разозлённая, показала на камни, отчего ХIинд побледнела, и с криком «ВаЛлахIи, их надо собрать.» хотела было кинуться к двери, но тётка схватив её за плечо, принялась мелко трясти племянницу.

- Ты как со старшими разговариваешь, да ты вообще, кто такая? Со мной, с кандидатом наук? Ты кто такая?

ХIинд молчала, прикусив губу.

Лия Сулимовна распалялась всё больше и больше.

И тут вошёл Заур.

- Душно очень, что вы окно закрыли? – начал он, но остановился на полуслове.

Дальнейшее Лия Сулимовна помнила настолько чётко, что порой сомневалась в реальности произошедшего. Для начала Заир прикусил губу точь-в-точь как ХIинд, после чего между ними появилось сходство, доселе незамеченное. Затем он одной рукой вырвал ХIинд из её рук, а второй схватил за волосы, что, впрочем, было совсем не больно, так как парик моментально свалился, повиснув в руке племянника кустом порыжевшей листвы.

Племянник выбросил парик за дверь, а перед тем премерзко сморщился.

Лия Сулимовна вздрогнула и закрыла глаза. За дверью была лужа малинового сиропа – которую она сама и разлила, неся из кухни на терассу банку с вареньем. Она тогда решила не подтирать за собой, а оставить всё как есть, и в случае, если племянница не догадаеться убрать, наговорить на неё матери. – Решение ей было продиктовано не зловредностью, а желанием заполучить повод давать вдове своего брата воспитательные советы – до этого повод никак не подворачивался, и вдова советов не слушая, призывала сноху больше заниматься собственными детьми.

Лия Сулимовна вздыхала – она занималась воспитанием своих детей с усердием, достойного лучшего применения, ровно до тех пор, пока детям не подвернулся шанс сбежать из дома. Дочь вышла замуж в далёкое грузинское село, старший внук, отданный дочерью в расчёте на петербургскую регистрацию, не воспользовавшись заранее заготовленной отцом протекцией в СПБГу на факультет журналистики, сбежал в Москву. Воспитывать, кроме племянников, стало некого, а те никак не давались.

И вот Лие Сулимовне пришлось с ужасом следить за тем, воспитание которого, по её мнению, не должно было доставлять никаких хлопот – всегда вежливый, воспитанный, скучноватый мальчик, с перекошенным лицом сорвал с неё парик, не дал проучить сестру, и на последок ударил ей пребольно под колено. За колено, впрочем, извинился:

- Простите, рефлекс. – и обращаясь к сестре, похвалился. – А ты говорила, от карате никакого толку. Смотри, как я с этой громилой справился.

Слышать подобные слова было обидно. Приезжая в Европу Лия Сулимовна любила воображать, что её рост метр 77 местные жители считают чуть ли не миниатюрным.

- Эти русские – они дикие коротышки. Но приличный западный народ презирает людей ниже метра семидесяти! – рассуждала она, не замечая, как ХIинд с Зауром кривляются за её спиной.

Сжалившись над тёткой, ХIинд замечала:

- Ну почему метр семьдесят, говорите сразу – ниже метра восьмидесяти.

Но Лия Сулимовна не замечала нарочитого, стремящегося обратить на себя внимание, сарказма в голосе и всё продолжалось по-прежнему, до – до самой этой безобразной сцены.

Самое главное, за что ей тогда досталось – за кинутые в ворон камни.

- Необработанный янтарь! Я на карачках полберега лазил, искал, чтобы маме помочь. Мы бы его продали. Он здесь сох на столе. А вы.. Ясная холера! – обругал её Заир.

- Ты, ты того, осторожней.. Маме скажу! – пятилась Лия Сулимовна назад, выставив перед собой повёрнутые тыльной стороной вперёд ладони.