Хинд (СИ)

- Я в одном городе ходил по квартирам, вламывался в дома. Я высматривал такие дома, чтобы был небольшой риск напороться на вооружённых. В одном доме я убил старую женщину. Она была гречанка. Её внук был инвалид, он видел это и не мог поднятся. Ему было лет 7. Я убил его, и забрал его паспорт, на имя Никопулис Дмитрий Николаевич, 1985-го года рождения. После этого я ушёл высоко в горы. Там я встретил одну адыгскую женщину, которая сбежала из тюрьмы и мы вместе жили в заброшенном доме охотников несколько лет.

- Почему не ушёл в Грузию?

- В Грузии труднее жить, чем в России. Я был уверен, что Абхазия, скоро отойдёт к РФ.

- Где твои родители?

- Мать не знаю. Я оставил её, когда вместе с другими товарищами ездил в другой город грабить брошенные квартиры. Мы крепко запили.. И я не вернулся сразу. А когда вернулся – её уже не было. Я думаю, она сбежала, не простив меня.

- За что тебя прощать?

- Я убил отца. Он называл безумием моё поведение.

- Дальше.

- Я прожил в горах достаточно времени, чтобы, спустившись в долину, жить по новому паспорту. Но та женщина не хотела отпускать меня, говорила, что любит. Я убил её. Я ушёл из дома в горах, за мной убежала приблудившаяся там собака. В горах я заблудился и съел собаку. Меня подобрали российские альпинисты. Их имена называть? Я помню.

- Не важно.

- Одна альпинистка привезла меня в Москву. Я женился на ней, разменял её квартиру и сумел получить при разводе половину. Эти деньги я вложил в бизнес – и прогорел. Это было в 2006-ом году. Остальное вы знаете.

- Зачем заложил нас?

- Мне заплатили. 100 000 долларов. И угрожали тоже. Я боюсь боли. А ещё – пообещали, что если сдам вас, то бизнес отдадут мне. Под их прикрытием.

- И ты не понял, что это развод?

- Потом понял. Доллары ещё фальшивые оказались.

- Кроме долларов какие причины идти против нас?

Гога вздохнул.

- Если правду..

- Ну?

Глаза его загорелись ненормальным блеском:

- Я вас всех ненавижу. Я ненавижу вас, потому что вы – цементирующее дерьмо, все метисы.. У одного родственники талыши, у другого мать кыргызка, отец хрен знает, два вообще я так и не понял кто, один русский.. Вы – вы и русские, как в насвае связываете все остальные элементы, мешая им освободиться от вашего ига.. Вы – лишь фундамент, пыль, грязь для произрастания настоящей породы людей – всех чистокровных наций. Вы убивали нас совком на протяжении 70 лет, но мы выстояли и мы все возьмём своё. Я живу ненавистью – и лишь она даёт мне силы, особенно теперь, когда моя Родина лишена российских инвестиций. Мы отомстим.

Он закончил говорить и принялся тяжело отдышиваться.

- Ну что? – спросил Шила. – Я полагаю, мнение однозначно. Возражения есть?

Возражений не было.

- С чего он такой? Я знаю пару грузин в Петербурге – вроде, адекватный народ - недоумённо спросил Ганжа в пустоту.

- Последнюю просьбу можно? – Гога не бунтовал.

- Проси всё, кроме жизни.

- Дайте дожить до утра. Уже недолго.

Действительно, минуло три ночи.

- Без проблем. Привяжите его, и спать. Пошли, пацаны.

Было утро и чердак был пуст.

- Он сам не мог сбежать, мы крепко связали, а он не Рембо.

- Я знаю. – Шила кивнул.

Из гамака, где раньше сидела Тамара, показалась заспанная Фуза.

- Это я его выпустила, мальчики. Извините. Но он такой суперский. Настоящий ариец. Я слышала его историю – что-то романтичное есть в том, чтобы вот так, без жалости, без страха убивать человека. Я никогда не видела человека, который кого-нибудь в жизни убил. Вы вот неспособны на такой поступок. Не смогли убить тех, кто Азика обидел, и его бы не смогли, поэтому я подслушала всю историю, а когда Азиз заснул, пришла сюда. Вы не сердитесь?

Все тупо посмотрели на неё, потом, ничего не сказав, спустились вниз.

- По-любому зарежу, - пообещал Шахин сам себе.

Пару дней спустя.

Скотина всё же человек, стадное животное.

МашаЛлах, он, Шахин, не такой.

Как такое может быть, что в одной семье – настолько разные дети? Он – красавец, молодец, настоящий джигит, мусульманин – и сумасшедшая Фуза.

Он-то думал, её муж Майн Кампф прикола ради читает, а они – неонацисты. Побить бы, дурь вышвырнуть из головы. Он бы побил – но как-то всё равно на сестру стало. К тому же, уверенность – отец вступится не за него. Странно – раньше, отец придерживался его стороны. А теперь? Что изменилось? Время? Жизнь?

Пожалуй, время. Нутром человека, выросшего в обстановке гражданской войны, он почуял не само наступление событий, а предвестие начала наступлений. Слишком яркими показались стволы непокрывшихся листвой деревьев, слишком пронзительно небо и слишком резок воздух.

Брабус летел по Подмосковью мимо фонарных столбов, телеграфных линий. Мелькали придорожные указатели, рекламы – он пытался читать их, чтобы сконцентрироваться, но слишком высока была скорость.