Хинд (СИ)

- И никто не узнает, где могилка твоя.. – услышанная в людях фраза слетела на язык словно ниоткуда, и пронеслась в воздухе сверху вниз, исчезая в никудашнюю темноту, из которой люди входят в этот мир, и выходят лишь по велению Того, для которого мироздание – одна из забавных попыток скоротать вечность.

Вюгяр был рад удачной концовке дела – обжигающее умиротворение жадности от пакета в руках, рискующий быть не найденным до пришествия Мессии, а приход его в ближайшее время – гипотеза маловероятная, труп Эльвина – удачная середина.

Середина не случайно – начало всей истории, разумеется, сестра – глупо несумевшая растрясти лоха, до того, как его компания дала задний в делёжке бабла.

Через два дня поезд уносил Вюгяра из столицы одной из стран бышего Соцсодружества в Вену. Он сидел в общем вагоне, зажатый навьюченными аромынами, яркоглазыми цыганами и вперив в глаза в плохопропечатанную бумагу листал книжку, имя автора которой загораживали его узловатые пальцы - чтобы не привлекать внимания кириллическим шрифтом. “Зулай Хамидова. Русско-чеченский разговорник.” Не привыкшие к напряжению мозг плохо усваивал информацию, а ему надо было любой ценой запомнить хотя бы по трети каждого раздела. Любой ценой.

На одном долгом перегоне, когда за окном почти двадцать минут не мелькало ничего, кроме зелёного буйства хвои, он, воровато оглядевшись протиснулся к окну и опустил вниз руку - якобы смахнуть пепел с сигареты. Кажется, никто не заметил, как в мелькавшую вплотную к рельсам речку упала тонкая красная книжка, превращая Вюгяра Ганидова в человека без паспорта.

Поезд подходил к Вене. Узнав это из трескучего щебета пассажиров, Вюгяр вышел в тамбур и несколько раз, старательно, приложился к железным подпоркам, одновременно косясь по сторонам - нету ли где камеры али наблюдателя.

Больно.

Об опасности заражения крови по-настоящему он старался не думать, о столбняке же не слышал вообще - поэтому без опаски вымазал уже разбитое лицо приперонной грязью, а пакет с 10-ью тысячами, уповая, что европейцам нету дела до его грошей, решил оставить при себе.

После этого всё было просто:

” Вере из ан иммигрэйшен офис?” - спрашивал он у всех, кого встречал на улице. Люди шарахались и только один полицейский наконец подошёл к нему, указал дорогу.

Вошёл он нагловато, боясь лишь одного - наткнуться на кого-либо настоящего. Но никого настоящего пока видно не было.

Чёрт их знает, я не отличу итальянца от кавказца, - подумал со злостью и воткнувшись же в первый кабинет произнёс заранее заготовленную фразу.

– I have escaped from Russia, I am a Сhechen, I am opressed, I am afraid of my safety, the one I can do – is to hope for protection from the European Union.

На этих словах он пустил слезу, прижав к сердцу руку, принялся толковать что-то про больную маму, аккуратно заваливаясь на бок.

Те, кто находились в комнате, кажется, приняли его симулянство всерьёз и заслышав, как интонации голос сменились с деловых на обеспокоенные, Вюгяр с успокоенным сердцем закрыл глаза за секунду перед тем, как спина его соприкоснулась с полом.

Апрель, 2010-го года.

- К папе в дом кто-то влез. – Весело сказал Шахин, возвращаясь. – Он думает, что я позарился на его непосильным трудом захапанное. Попрыгунчик-стрекоза – сегодня здесь, завтра там. Прикинь, знает, что я в Белоруссии.

- Его что, ограбили?

- Да позаимствовали какие-то копейки. Я думаю, он под кайфом, сам всё разнёс, а теперь не помнит. Сегодня тогда не поедем в Москву, а то он встретит. Поедем позже – и всё станет лабаббас.

- Чем он вообще занимается у тебя?

- Торгует оптом китайскими товарами. Ещё типа в политике, баллотирование в государственную думу.

Машина тронулась.

Дни, прошедшие потом, мучали Хинд. Ночью она просыпалась в холодном поту, боясь, чтобы чудная, дивная мечта, вдруг оказавшаяся так близко, не исчезла, не превратилась в сон. Её мучила одна-единственная мысль “А вдруг они поругаются?” и даже мама в телефонных разговорах отметила её нервозность.

Она успокаивала саму себя, говорила, что никаких предпосылок к этому нет, что всё будет хорошо, а после динамичной свадьбы ещё лучше, но, разумеется, они поругались.

Тот день был одним из первых майских, по-настоящему, весенних дней, когда зима уже ушла, а лето только маячит на горизонте. Такое радостное и короткое время ожидания будущего счастья – ХIинд улыбалась всему, что видела на улице, а Шахин шёл рядом и в сотый раз рассказывал про своих друзей.

- Настоящий Боря такой – если тебя увидит, захочет драться. Он со всеми дерётся, меня особенно достал. Хватает за ухо, как ребёнка, вообще беспонтово. Я не ребёнок. Ребёнок – это Фаррух. У него есть сестра..

- Слышала. А у вас вообще много друзей? Ну, за пределами вас самих?

- Ну.. Нет. Никто с нами не дружит, никто не общается. Потому что полукровки.

- Девушки красивые вас не любят.