Хинельские походы

Когда обоз был готов к отправлению в Герасимовку, снова появился хозяин, но теперь уже не один. Впереди него шел с важным видом человек в черном пальто. Под мышкой у него торчал потертый портфель. За ними нехотя шел белобрысый паренек, держа за пеньковый шнур старую карабинку. Сунув руки в карманы, не поздоровавшись и ни к кому в отдельности не обращаясь, субъект заявил:

— Я запрещаю вам брать повозки! — И, немного помолчав: — Предлагаю прекратить бесчинство и немедленно покинуть село, — сказал он начальственно, с подчеркнутым пренебрежением.

Партизаны насмешливо переглянулись.

— Позвольте узнать, кто вы? — с любопытством разглядывая странного субъекта, спросил лейтенант Инчин. — От имени какого суверенного государства изволите здесь выступать? Кто облек вас такими, я бы сказал, чрезвычайными полномочиями?

— Я прокурор! — многозначительно сказала персона, оставляя руки в карманах и не глядя на Инчина.

— Что тако-о-е? — изумленно протянул Буянов.

— Не что такое, а прокурор Суземского района! И на основании кодекса гражданского права… — Тут прокурор поразил воображение партизан длинным перечнем постановлений, указов и кодексов о праве личности, собственности и правопорядке и перечислял их до тел пор, пока не был ошеломлен возгласом возмущенного Сачко:

— Хлопцы, что еще это за дикость!

— Не дикость, а советская власть установлена нами в данном селе.

— Это нам ясно, что советская власть, — перебил его Инчин, — но для чего тут прокуроров расплодили, — вот что дико!

— Нет, ты серьезно? — трогая за плечо прокурора и усмехаясь ему прямо в лицо, спросил Буянов.

— Да! И прошу без рук! — прокричал рассерженный «представитель закона».

— Куда мы попали, хлопцы? Сказились воны, чи що? — рассмеялся Гусаков.

— Давайте рассуждать здраво, — опять обратился к прокурору Инчин. — Ну, прокурор ты, ладно, верю! Но зачем этому дядьке десять военных повозок? На каком основании он присвоил имущество нашей армии?

— Не ваше дело! — заявил прокурор, размахивая портфелем. — Здесь военное имущество является собственностью партизан!

— А мы кто? — спросил Гусаков.

— Идите к себе в район и можете хозяйничать там! Вы, кажется, с Сумщины? — показал пальцем прокурор на юг.

— С Сумщины. Вот боеприпасы погрузим на повозки и отправимся. Не волнуйтесь! Здесь советская власть! А мы воюем за что?

— Ладно! — раздраженно произнес Инчин. — Им на Сумщину, они сумские, а меня куда ты пошлешь? Я с Волги, мой район в Мордовии, а?

— Это не мое дело! Тут у нас не Мордовия!

— Ах, вот как вас понимать! — произнес Инчин. — Каждый своему району пан! Им — хаты на Сумщине, себе — хутор в лесу, а до остальных — дела нету? Нет, братцы! Мой район на Волге, но защищать его буду я здесь. Понял, какую ты подлость сказал? Забирай, хлопцы, трогай коней!

— А ну-ка, посунься с дороги, прокурор! — трогая жеребца, крикнул Гусаков. — У нас дел богато! — и дал остальным знак ехать за ним.

— Это дневной грабеж! Насилие над личностью! — закричал осмелевший хозяин.

— Вы ответите перед судом как грабители! — заявил прокурор.

— А вы, гражданин прокурор, должны будете нести ответственность за потачку мародерам и дезертирам, — спокойно возразил политрук Лесненко и предложил «прокурору» пройтись с ним в штаб к суземцам.

— Ну, ты, личность! — наезжая конем на дезертира, проговорил Инчин. — Иди-ка лучше в партизанский отряд! Да и вам, гражданин прокурор, не кодексом в тылу врага воевать, а винтовкой! Оружием надо отстаивать право личности. Оружием!

— А ну, марш с дороги! Понатаскали тут всяких трофеев, — сказал, отъезжая, Пузанов. — Нажились за счет фронта мародеры! А теперь прячетесь от партизан. Сказано — кому война, а кому — мать родна! Дезертиры проклятые! Уже доберемся до вас.

— И куда только местные партизаны смотрят? — бурчал Баранников так, что слышно было на весь двор, — Ни черта не пойму! Тут всякий мародер советской властью прикрывается… С такой бы ряшкой станкач таскать! А он портфель в руки и — «прокурор»!

Кто-то из суземцев того времени «хватил через край». Вместо того чтобы направить все усилия на укрепление партизанских отрядов, суземские власти одно время создали целую сеть учреждений мирного времени. Набрали сотрудников РИКа, суда, прокуратуры. Они вмешивались в действия командования отрядами, разжигали антагонизм между партизанами разных районов, заводили склоки, забыв, что вооруженный до зубов враг стоит у ворот Суземки. Они не понимали еще, что партизанский отряд, строящийся на советских принципах, — это и есть советская власть в тылу противника.

* * *

С прибытием повозок в Герасимовку началась практическая подготовка отряда к опасному переходу в Хинель.

Погода не позволила выступить в назначенный срок. Дождь, слякоть, внезапно ударившие заморозки сделали невозможным передвижение на колесах, и только в ночь на пятое мая наш Червонный отряд выступил в направлении Хинели.

Выходу предшествовала моральная подготовка партизан. Фомич провел общее партийное собрание отряда. Коммунисты должны были довести до сознания каждого партизана указания ЦК о необходимости действовать на Сумщине.