Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Алексей родился в Штатах, когда там работал его отец, и он мечтал вернуться на родину, в Штаты, где он хотел заниматься авангардным искусством и начать с поступления в какую-то адски престижную в этом направлении школу в Нью-Йорке. Надо сказать, что он знал все имена, события, направления и цены на авангард и рассказывал об этом далеком и отталкивающем меня направлении взахлеб. Дома у него стояли повернутые к стене большие холсты, и он время от времени их нам показывал, но видя, что они не вызывают восторга, убирал. Я никогда не видел, чтобы он рисовал или писал красками. Видимо, Советский Союз не вызывал в нем творческий подъем, и он в конце концов попал в свой американский рай, поступил в эту школу, но его через пару недель после этого сбила насмерть машина…

А через дом от Алексея жил Андрей Беляевский, урловатый наркоман, который очень редко вылезал на тусовку из-за стремаков, хотя у него в квартире постоянно останавливались наркоши, и от постоянных вламываний ментов дверь просто не закрывалась. Но они с Лешей между собой не были знакомы. Вот такие парадоксальные стороны одной Системы…

Саша Диоген

Одним из первых хиппи, с которыми Саша Фомичев познакомился, был Пессимист, который работал ночным сторожем напротив диогеновской бочки, тьфу, дома на Песчаной площади. И почти каждый раз, когда Пессимист заступал на дежурство, он через некоторое время приходил от скуки к Диогену в гости попить чайку и поболтать. Диоген был так же или немного иначе, но интеллектуально подкован, и им было о чем говорить. Видимо, из-за некоторого сходства с древним киником и склонности к гонкам на основополагающие философские темы он и получил свое прозвище. Вообще, так как Диоген жил один в маленькой комнате в коммунальной квартире, то у него довольно часто зависал народ, создавая опять-таки флэт. Поэтому хозяин флэта, пресыщенный пиплом (до 20–30 человек) у себя дома, редко вылезал на многолюдные тусовки в центре. Герлов он редко оставлял у себя надолго. Он больше любил путешествовать стопом и однажды с Ильей Ермаковым, своим ближайшим другом, его герлой Ирой Жужой, Толиком Гродненским, Анжеем (Андреем) Минским и Олей Киевской (но подобрали ее в Одессе, где говорили на русском) пошли через Памир в Катманду. Но, естественно, не дошли. По дороге, в Хиве, у них была неприятная история, и они разошлись. Ездили на Тянь-Шань с Илюшей. Илюша, женившись на Жуже в конце 80-х, уехал с ней в Данию, но через некоторое время возвратился, потусовался тут и женился на очень богатой немецкой журналистке, с которой катается теперь по миру с большим комфортом. А тогда они топали по пыльным среднеазиатским степям, где для путников через определенные расстояния на вбитых в землю колышках была натянута веревочная или ременная кровать, чтобы змеи, тарантулы, скорпионы и прочая симпатичная живность не беспокоила спящих.

Проезжая Ростов с Анжеем и двумя герлами, в придорожной столовке один из его спутников подошел к человеку, который мирно поставил свой комплексный обед на стол, но, попробовав суп, отодвинул его и стал есть второе. Этот спутник спросил: «Вы суп будете еще есть?», тот ответил: «Нет», думая, что это хоть и несколько обросший, но сотрудник столовой, который собирает посуду со столов. Каково же было его удивление, когда он увидел, что этот изможденный сотрудник преспокойно начинает хлебать его суп на соседнем столе. Мужик встал и вышел. Через десять минут возвращается с двумя ментами. Оказывается, что он тоже мент, просто в гражданке. Их забрали, отвели в отделение, посадили перед собой и, разглядывая их и листок бумаги, долго молчали. У хиппарей правило: если дело может обернуться скверно, молчи. Диоген с приятелем молчали в ответ и смотрели на ментов. Потом один из ментов прокашлялся и спросил напарника: «А кто это?» (он был в затруднении при заполнении бумаги). Другой ответил небрежно: «Да панки, наверное». – «Ах, панки, ну идите отсюда»… Ребята пошли к Дону и дошли до пляжа в городском парке к 11 вечера. Все разделись и стали купаться голышом. Тут к замешкавшемуся на берегу Диогену подходят опять два мента и спрашивают, что он тут делает. Тот отвечает: «Мы купаемся с друзьями». – «Купаться тут нельзя, табличка висит». – «Так темно, не видно табличек». – «А где твои друзья?» – «Вон выходят из воды, только вы отвернитесь, они в таком же виде, что и я, и там девушки». Окей, пипл вышел, оделся и проследовал на пост милиции парка, в котором эти менты просто дохли от скуки: ни телевизора, ни радио, ни газет, но висит гитара. Диоген, который за всю жизнь выучил только «Лестницу в небо», взял гитару и сыграл ее. Менты были в восторге, тут же достали из шкафа много сушеной рыбы и трехлитровые банки с пивом и гудели вместе всю ночь…