Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Из Ростова всякими кружными путями та же компания поехала в Астрахань. Уже в нескольких десятках километров от Астрахани, чтобы доехать до города, застопили два жигуленка, сели туда двумя парами и поехали в бесконечную степь. При этом ехавший на первой машине Диоген увидел на полу перед задним сиденьем шесть бутылок вина. «Я такое никогда не пробовал». – «Ну так открывай!» Пили все, не исключая водителя, так что, когда добрались до Астрахани, водитель второй машины удивлялся, какие кульбиты выделывала впереди идущая машина…

Нашли там какого-то несистемного парня, который как-то общался с проезжавшим в тех местах Пессимистом и был от него в восхищении. Он их отвез пожить на дачу, где повсюду висела таранька на веревочках, а в холодильнике было только несколько банок с черной икрой и здоровенный осетр… Но вот виноград рвать не разрешалось. Зато в заборе была магическая дырка, в которую можно было просунуть рубль с пустым ведром, и через несколько минут рука неведомого существа безмолвно протягивала ведро, наполненное пивом… Женщины в городе ходили в призывных мини-юбках или, наоборот, в юбках до пят, по вечерам играл рок-н-ролл – в общем, отрезанный от мира в степях без дорог оазис 60-х годов. На Волге они насмотрелись цветущих лотосов. При этом одна высокая стройная блондинка из местных решила покинуть с их компанией этот оазис и отправиться с ней в Среднюю Азию.

Диоген туда ездил несколько раз и не как все, не за сбором конопли (он не курил и сигарет), а просто ради экзотики. В результате они приехали в Хиву, вернее на огромное озеро под Хивой, в нескольких километрах, на причал, на котором в прошлом году Диоген познакомился и с рыбаками, и с одним русским чудаком, который вздумал там организовать байдарочную станцию. Но у местных вообще была неприязнь к воде, и байдарочное дело заглохло. Кстати, тогда Хива сохраняла тот вид, какой имела в Средневековье, будучи городом, построенным из той самой глины, которую рыли из того поначалу небольшого озера, которое таким образом превратилось чуть ли не в море.

В этот раз никого из знакомых не было, но по принятому на Востоке обычаю гости должны были быть приняты хорошо, накормлены, напоены и спать уложены. В домике, где их приняли, их поили и кормили, но когда Илюха ушел в другой дом, соблазнившись обещанием водки, хозяева оскорбились и попытались в напиток Диогена подмешать какой-то наркотик. Сами-то они, кроме своего насвая[50] за щекой, никаких других наркотиков не употребляют. Сашка выходит на причал с опьяневшей астраханкой, а за ним вываливается один из рыбарей с ножом. А надо сказать, что местные ножи имеют вороненое лезвие, и их не видно ночью. В общем, он раз махнул им, но задел только висевшего на груди на цепочке металлического Будду… Будда спас… Было понятно, что тип с ножом хотел поиметь астраханку, и у нее был шанс расстаться еще за это с жизнью. Дело в том, что если насиловали или просто обесчещивали на Кавказе, например в Грузии, в те времена, то обычно давали деньги и просто отправляли домой, а в Средней Азии убивали…

Оттуда они поехали в Самарканд и Бухару, где ночевали в полностью покрашенном белой известью медресе. Причем старинные деревянные створки этих дверей так были подогнаны друг к другу, что, когда закрывались, невозможно было увидеть щель и раздвинуть их. А в Самарканде попали на местную свадьбу, где их посадили в самом конце длиннющего стола в форме буквы Т, где сбоку от брачующихся сидели их отцы и матери, потом родня, далее дальняя родня, соседи, потом знакомые, ну а в конце оказались совсем незнакомые… Весь стол был уставлен едой и питьем, так что поздно вечером Диоген с другом и кем-то из местных настолько напились, что уснули, уткнувшись головами в стол. Проснувшись утром, они увидели, что весь стол убран, кроме их конца, где все оставили как есть, чтобы не разбудить случайно гостей из самой Москвы. Вообще, Москва для них была дальше, чем Луна, поэтому москвичей часто хорошо принимали и расспрашивали очень почтительно. Раз Диогена зазвал к себе в квартиру даже капитан милиции и хорошо принял, благо семья была в отъезде. Хотя ночевали порой и в красных уголках под портретами вождей, и просто на земле у главпочтамтов…

Личная жизнь

Моя Лена перестала учиться в своей Рязани. Я хотел, чтобы она осталась у меня жить, и надо было ее переводить в Московское училище 1905 года (в которое она так и не стала переводиться и вообще забросила учебу), а для этого ей нужна была московская прописка. Мои родители прописывать ее у нас в Конькове не хотели. Я ее назвал, естественно, Принцессой, и так ее с тех пор все и звали. Она была очень приятным и красивым человеком, и все молодые люди вели себя с ней очень куртуазно, чего она смущалась и очень мило этому смеялась. Единственное, что меня огорчало, это то, что она могла где-нибудь в компании выкурить сигаретку.