Хирург и она; Матрица

Даша удивилась. Перед ней был не Авдеев, это она поняла ясно. Это был другой человек, с другим лицом, другими взглядом, даже другим голосом.

- К сожалению, я сейчас же должен ехать в Шереметьево, - продолжил Комаров.

- Не, не в Шереметьево, - отчаянно ревнуя Дашу, покачал головой Лихоносов. - В Воронеж поедете. Найдете там фанклуб под названием "Матрица", представитесь его руководителю и скажете, что вы из реального мира от подполковника Козлова. Но ничего не помните, кроме больших колб, опутанных проводами, в которых сидят биологические генераторы с дисководами на три дюйма в затылочной части. Потом дайте исследовать вашу голову, пусть найдут отверстие. Вам все ясно?

- Ясно, - грустно улыбнулся Комаров, не в силах отвести глаз от Даши, уже сидевшей в машине.

Оторвал его от этого приятного занятия зазвонивший мобильник Гоги Красного. Комаров вынул его из кармана пиджака и понес к уху. Козлов-младший остановил это движение неуловимым движением хорошего боксера.

- Скажите, что вы завязываете с прежней жизнью, - сказал Лихоносов, когда будущий член "Матрицы" недоуменно посмотрел сначала на Козлова, а потом на него. - Завязываете и идете в монастырь...

- Женский - хихикнул Козлов-младший.

- Нет, в мужской. Еще скажите, что вам ничего не нужно. Убедительно скажите.

- А кто это звонит?

- Нехорошие люди. Они отняли у вас суздальскую рыботорговлю, каменный дом семнадцатого века с обширными винными подвалами и ресторан "Восток" с танцами и шашлыками по-карски.

Комаров сказал все слово в слово. Голосом Авдеева.

- Молодец, - похвалил его Козлов-младший. - А теперь на пять минут вспомни всех знакомых преступного авторитета Гоги Красного, он же Авдеев, позвони им и скажи то же самое.

Василий Васильевич Комаров задумался. Лихоносов с интересом на него смотрел.

- Нет, не могу ничего вспомнить, - наконец пожал плечами Комаров. - Я не знаю никакого Гоги Красного. И Авдеева не знаю.

- Ты забыл, что мы делали двадцать минут назад, - сказал Лихоносов Козлову-младшему. - Нет у него в голове никаких Гог Красных. А вы, обратился он к Комарову, поезжайте в Воронеж и на все звонки отвечайте так, как только что ответили. Попутного вам ветра!

Они вышли. Комаров пересел на водительское кресло, поискал во внутренних карманах пиджака водительские права, нашел два экземпляра, один в правом, другой в левом. Права на имя Георгия Александровича Красного бросил в бардачок, к лежавшему там пистолету, а свои вернул в карман. Машина завелась с пол-оборота. Помахав мужчинам на прощание и задержав взгляд на Даше, он уехал в Воронеж.

На Рязанском шоссе его догнали соратники Гоги Красного. Комаров им сказал, что ему ничего не нужно, и что он решил окончить свои дни в ближайшем мужском монастыре. Бандиты не верили, пока Василий Васильевич не отдал им ключи от "Мерседеса", пистолет и мобильник и не ушел прочь, заложив руки в карманы.

Денег он не отдал. Это были его законные командировочные, выданные на поездку в Воронеж.

70. Вот сволочи!

На площади перед рестораном, в котором Даша обедала с Авдеевым, стояли скорая помощь и несколько милицейских машин. В скорую помощь санитары заправляли носилки с зарезанным симпатичным мальчиком с темными от страсти глазами, смотревшие теперь в никуда. Но ни, Козлов, ни Даша, ни Хирург не заметили этой сцены, поставленной Гогой Красным за полтора часа до своей знаменательной гибели.. Они смотрели, прищурившись, вперед и думали об одном и том же.

Козлов думал об отце. Перед его исчезновением они поговорили.

Отец сказал, что один человек, этот самый Лихоносов, открыл ему глаза, и он понял, что живет, жил не своей жизнью.

Не жил своей жизнью, потому что в милицию попал ради московской прописки, сейчас ненужной, хотя мечтал стать моряком, морским офицером в черной шинели с золоченым кортиком, мечтал стать моряком и жить в солнечном городе Севастополе или живописном Владивостоке, изобилующем стройными спокойными женщинами.

Не жил своей жизнью, потому что брал взятки, брал, потому что не брать их было нельзя.

Не жил своей жизнью, потому что занимался милицейской работой, хотя все эти жулики, хулиганы и бандиты ему всегда были противны до тошноты.

Не жил своей жизнью, потому что убивал, убивал в Чечне, убивал, потому что все убивали, и не убивать было нельзя.

Не жил своей жизнью, потому что женился на дочери начальника, женился чтобы стать полковником без Высшей школы милиции.

И так далее.

И теперь все кругом не свое, ничего не трогает души, ничего кроме водки. И все, оказывается, объясняется просто, просто ларчик раскрывается кто-то там, в реально существующем мире набрал от балды его жизнь, бесталанно, с ошибками, наскоро набрал, без учета особенностей набрал, потом всунул дискету с этой самой жизнью в голову с биркой "Козел" и заставил жить.

Козлов-младший многое понял из слов отца, хотя с менингитом ему было жить проще, потому что с менингитом почти нет лишних мыслей и совсем отсутствуют ветвистые, и потому жизнь проста, как жизнь кабанчика. Козлов-младший многое понял и со слезами на глазах благословил отца на уход в себя.