Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе

— Плохо, Алёшенька, — ответила жена, и глаза её наполнились слезами. — Мама бесследно пропала. Четвёртого я как прилетела в Москву, сразу поехала к Верховному Совету, хотя и стемнело. Приехала. Депутаты уже сдались, Белый дом был окружён и к нему никого не пропускали. Я поехала к Инессе Ромуальдовне. Переночевала. Мама так и не появилась и не дала о себе знать. Поутру с Инессой Ромуальдовной мы поехали к Белому дому. Там всё было по-прежнему. Из охраны с нами никто и разговаривать не стал. Зато в толпе москвичи шептались, что всю ночь из здания тайком вывозили трупы и раненых.

— Ты же говорила, что тебе помог Сергей Иванович, — напомнил Татьяне Подлужный о знакомом из Генеральной прокуратуры России, прежде работавшем в Среднегорске.

— Да, если бы ты ему не позвонил, — кивнула головой супруга, — я бы вообще никуда не протолкнулась. А так я на него вышла, и он назначил мне встречу. На следующий день Сергей Иванович вышел к проходной, с тыльной стороны генпрокуратуры, и проверил мой паспорт. Потом сказал, что наведёт справки. И только ещё через день перезвонил и сказал, что нужно съездить на Николо-Архангельское и на Хованское кладбище. И сказал к кому обратиться. А уж там мне по большому секрету и не для передачи пояснили, что трупы от Белого дома и Останкино кремируют третий день безо всякого оформления. И прах хоронят в братской могиле. Рядом с крематорием. Я побывала на обоих кладбищах. Но там одни безымянные кресты. Никаких надписей. А подъезжают только такие же горемыки, что и я. Ищут своих родных. Но никто сведений не даёт. А по периметру захоронений ходят мрачные типы в сером и чёрном. Контролируют. Вот так.

— Ты по телефону ещё упоминала про раненых, — успокаивая жену, привлёк её к себе Алексей.

— Да, ездила по больницам, которые мне назвал Сергей Иванович, — через силу сделала глотательное движение Татьяна. — Там записи о раненых ведут, но мама в списках не значится.

— В последнем перед вылетом разговоре ты поминала про Белый дом.

— Да, только вчера туда допустили технический персонал. И опять выручила протекция Сергея Ивановича — не знаю, как и благодарить его. Так вот, одна женщина вспомнила маму по фотографии. Сказала, что она видела её в Белом доме в самые опасные дни. Но больше — ничего конкретного. Мамочка как в воду канула.

— Н-да, и в самом страшном сне такое привидеться не могло, — проронил Подлужный, не зная, какими словами уместно проявить сочувствие в подобной ситуации. — Вот тебе и демократы…А при взятии большевиками Зимнего дворца в октябре 1917 года погибло шесть человек.

— Ты понимаешь Алёшенька…, — перешла на горячий шёпот Татьяна, искоса метнув взгляд на таксиста. — Долбаному Ельцину — хоть бы что. Зазывалы типа Руцкого, Хасбулатова, Макашова — живы и без единой царапинки. И лишь моей милой мамочки, которая доверилась им безоглядно — нет как нет! А таких бедолаг как я в Москве — море разливанное. Говорят, что в Белом доме и в Останкино расстреляно больше тысячи…

— Российская буржуазно-демократическая революция завершена, — раздумчиво проговорил Подлужный. — Начинается кровавая и беззастенчивая реставрация капитализма худшего типа.

Он вновь обнял безмолвно плачущую жену и прижал её к себе. Тоже беззвучно. Бывают ситуации, когда любые слова бесполезны. А нужно элементарно пережить момент. Перетерпеть тяжкую минуту. И когда любимая женщина глубоко и прерывисто вздохнула подобно обиженному ребёнку, Алексей мягко поинтересовался:

— Танюша, ты ничего не сказала о подаче заявления…по розыску твоей мамы…

— О, это была целая эпопея, — нахмурилась супруга. — Нас с Инессой Ромуальдовной прогнали по всем девяти кругам ада. Сначала мы пришли в милицию, как ты учил, которая возле Верховного Совета. Там как услышали, что мама защищала Белый дом, перепугались, забегали и отказались брать заявление. Тогда я пригрозила прокуратурой. Мне назначили приём назавтра. Когда я пришла, то мне однозначно сказали: доказательства, что мама без вести пропала именно в Белом доме, отсутствуют. И отправили в милицию по последнему месту, где маму видела живой Инесса Ромуальдовна. Там про нас уже знали. Но когда мы пришли, не стали принимать заявление, что мама была в Белом доме. Я его три раза переписывала. Только после этого взяли. Сказали, что о результатах сообщат в письменном виде.

— Н-да, — посетовал Подлужный. — И стоит ли удивляться теперь тому, что нашу доблестную милицию ругают почём зря.

— …А как твои дела? — спустя некоторое время, спросила мужа Татьяна.

— Вот, — вместо ответа достал Алексей из нагрудного кармана пиджака гарантийное письмо Баланова и передал его супруге. — Сейчас отправлю тебя в Красносыльск, а сам с Потыквеокомом поеду в Варначинск.

— Я правильно поняла, — уточнила Татьяна, возвращая документ, — что трёхкомнатную квартиру дадут после Нового года?

— Угу.

— А пока?

— Пока поживу в малогабаритке. Могу и вас сразу забрать. Только туда наш безмерно богатый прокурорский скарб не поместится. Возможно, есть резон подождать?