Хирургия Плоти (ЛП)

— Нам говорят, что любовь заставляет вращаться землю. Но на самом деле — это не так, землю вращает ненависть. Посмотрите на то, что здесь сейчас произошло. Посмотрите внимательно. Шерон ненавидела Джорджа за то, что он был чернокожим. Сей ненавидел Шэрон за то, что она расистка. Махмад ненавидел… Как он там говорил? Всех воинствующих врагов Ислама. Их всех переполняла ненависть. И вспомните, что мы недавно слушали по телевизору: бомбежки, война, взорванная динамитом дамба, украденные радиоактивные отходы. Ненависть везде куда вы не посмотрите. Мне уже кажется, что она стала частью естественного порядка вещей.

— Да какого еще порядка! — огрызнулся белый мужчина, — О чём ты вообще говоришь? Вся это агрессия вызвана или внешними факторами, или психическими расстройствами.

— Вот именно! Расстройство — болезнь, но любая болезнь по сути является неотъемлемой частью природы. Болезни регулируют численность населения нашей планете. Дают возможность мутировать и развиваться микробам и вирусам. Кто-то всегда живёт за счёт кого-то и умирает. Возможно, и ненависть функционирует подобным образом. Мы рассматриваем её, как нечто противоестественное, как что-то совершенно нам чуждое. Но что, если она — составная часть нашей природы, часть естественного порядка вещей.

Реднек нахмурился:

— Продолжишь изображать из себя сраного философа? Тебе, блядь, пиздец! Я всё равно не догоняю, о чём ты тут базаришь.

— Да нет, ну правда, — Хогарт всё-таки решил закончить, — Почему ненависть не может быть частью природы, как например землетрясения, ураган, оползень, как средневековая чума или холера, как астероид, который истребил динозавров? Вот так же и ненависть. А если она неотъемлемая часть природы, значит она и часть естественного порядка вещей.

— Я зашла сюда, чтобы натрескаться в зюзю, — сказала блондинка, — А вместо этого вынуждена сидеть в погребе, заваленного трупами и слушать какую-то белиберду. Ненависть для людей не естественна.

— Тут-то ты не одинока, милая, — кивнул ей белый мужчина, — И я тоже не понимаю, что несёт этот тип.

Хогарт улыбнулся:

— Тише, тише, мы же ведь просто беседуем верно? Так вот, а что, если хаос — движущая часть процесса эволюции и в этом порядке наша ненависть играет роль стихийного бедствия, и чтобы запрыгнуть на ступеньку, ведущую вверх, порой приходится спуститься на пару ступенек вниз, для разбега.

— Вся хуйня в этом мире из-за людей, — буркнул реднек, — И никакие, блядь, ступеньки тут не причём.

— Окей, окей, я помню, что ты говорил, весь мир это одна большая куча говна. Так возможно нам всем пришло время стать этой кучей, буквально, в каком-то роде шагнуть на ступеньку вниз, переродиться и эволюционировать во что-то более лучшее. Всем нам, — Хогарт пристально посмотрел на реднека, — Возможно и тебе тоже.

— Что? Эволюционировать во что-то более лучшее, убивая невинных людей? — прервал его белый мужчина, — Что за абсурд? Я тоже много чего ненавижу, блин, да я ненавижу просто кучу людей, всё в этом мире изменчиво, всё представляется наоборот и люди всегда не такие, какими они на первый взгляд кажутся. Сначала они уверяют вас, что вы для них важные, что вы для них всё, а потом накидывают вам на шею удавку или втыкают вам в спину нож или дают вам смачный подсрачник, или просто посылают вас нахер. Меня сто раз, вот так вот, пинали, душили, кололи, плевали мне в душу, смывали мою жизнь в унитаз, моё сердце разорвано в клочья, так что достаточно мне наклониться, я выблюю его прямо на пол. Я думаю, что имею право ненавидеть всех этих людей, но знаете, что? У меня, почему-то, даже в мыслях не возникало желание кого-нибудь из них убить.

Раздался выстрел.

Пуля разворотила белому затылок, он ещё пару секунд простоял на ногах, а потом как подкошенный рухнул на пол.

— А надо было убить, лошара, — сказал реднек трупу, — Вот ты посмотри на себя теперь.

Реднек продолжал что-то бубнить. Хогарт мог слышать, как у блондинки колотилось сердце сейчас она выглядела так, словно ее в любую секунду могло начать рвать. И Хогарт тоже чувствовал поступающую к горло тошноту.

— Какой интересный у нас выдался вечер, — заметил он, — Вы не находите?

— Чертовски интересный, — согласился реднек и вытер со лба пот.

Воздух вонял пороховой гарью.

— Ну ты доволен тем как проходит твоё заявление? — спросил Хогарт.

— Пока что вполне, но я никакая не часть этого… Что ты там только что прогнал?

Реднек осмотрел последний кошелек, лежащий на столе.

— Мария, — он повернулся к ошеломлённый блондинки, — Хорошее имя.

Плечи Марии поникли.

— Могу поспорить ты уже сто раз пожалела, что решила сегодня зайти в этот бар. Рождественские скидки, две рюмочки по цене одной.

Реднек захихикал, запихивая в карман наличные.

— О, бля! А я ведь кого-то чуть не забыл, — он ткнул стволом Хогарту в лоб. — Кошелек!

Хогарт отдал ему свой портмоне.

— Так, так, так, так, ну-ка посмотрим, кто у нас тут? Ух ты, сколько капусты, — прокомментировал реднек и вытащил толстую пачку банкнот, — Ричард Эдвин Хогарт, — он искоса посмотрел на Хогарта. — А тебе что нездоровится, Ричард?

Хогарт улыбнулся.