Хищева невеста (СИ)

Уманка булькнула что-то в ответ, но маску Шуш на ночь снял, так что ее фраза осталась для яутжа загадкой. Он махнул лапой, мол, иди куда хочешь и сел, от души потянувшись. Вчерашний поцарапанный череп надо в порядок привести, резьбу сделать красивую. Шуш так увлекся этим занятием, что неожиданная… Атака? от уманки застала его врасплох. Слюнявый ротовой аппарат самки неожиданно ткнулся в его брови и девушка тут же бросилась прочь.

— Что это было?! — Пребывая в полном шоке, крикнул ей вслед Шуш, но ответа не дождался и опять полез в свою энциклопедию, на всякий случай тщательно вытерев все слюни со своей чешуи. После часа чтения (а прежде читать ему не нравилось…) он выяснил, что подобным образом уманы, оказывается, выражают привязанность друг к другу. Ну и ну! Так! Ему срочно надо откалибровать переводчик, чтобы начать лучше понимать свою самку! Тьфу, то есть самку уманов!

Но вскоре его выманил соблазнительно-вкусный запах. Жадно принюхиваясь, он забросил почти настроенную маску на место в углу пещеры и выбрался наружу. Уманка тут же с уже привычным наклоном вперед протянула ему здоровенный кусок дерева, на котором лежало… Ммм… Мясо? Вид говорил, что это мясо, но запах… Шуш неуверенно высунул язык и коснулся предложенного.

Кетану… Да это же прекрасно! Это просто какая-то застывшая гармония! Грация! Словно в еду превратилась самая великолепная из охот, самая желанная из самок! Невероятно! Восхитительно! Уммм! Ням! Он и не знал, что пища может быть НАСТОЛЬКО вкусной! Ай да самка! Ай да уманка!

В порыве благодарности он притянул ее к себе и, усадив на ногу, ткнулся мордой ей в затылок, вдыхая ее запах и жадно потираясь об нее носовой пластиной, чтобы ее рецепторы (волосы, кажется?) пропитались его феромонами и каждый знал — это его самка.

Неожиданно она снова полезла к нему со своим слюнявым ртом и Шуш даже не успел увернуться, как она коснулась его выдающегося вперед и великоватого жвала. Ух-ты! А это даже не мерзко!

====== X. Шкуры ======

Посидели муж с женой в обнимку пару десятков щепочек*, а потом Пёся по делам засобиралась — работы край непочатый! Жена хорошая дом в порядке содержать должна! Вздохнул Зверь страшный, но лапы разжал послушно, встать с колен жене позволяя. Проводил ее взглядом и на траве растянулся.

Валяется Чудище, словно котик, мышами обкушавшийся, на солнышке, бока греет, мурлычет басовито, глаза свои диковинные щуря. Рядом Пёсенька хлопочет — котелочек из-под мяска тушеного ополоснуть, тушу оленью, запахшую уже задумчиво, поскорее на куски порезать, да закоптить над костром с травами духмяными, чтоб хранилось мясо долго и вкуса своего не теряло.

А пока оленина коптится, взялась Пёся за подарки племени лесного — разобрать-то толком и не успела, нож да горшочек сверху вытащила и за готовку взялась. Посмотрел Чудище настороженно на мешок незнакомый, в логово свое вернулся, из пещеры в маске вылезает — и ворчит вопросительно, на мешок когтем тыкая. Улыбнулась Пёся, отвечает:

— Подарок это. Вчера ты, отважный воин, людей маленьких от грабителей спас — вот они в благодарность и принесли!

Удивился Чудище, голову набок наклоняет. Не понятно, разобрал ли слова человеческие, али просто любопытствует. Сел на траву с женой рядом, приобнимает словно бы и незаметно. Засмущалась Пёся, загордилась — нравится Чудищу она! — но виду не кажет, словно и не чувствует когтей страшных на спине своей. Тыкает Зверь лапой свободной в шкуру лисью с интересом. Взял, рассматривает. Жене показывает, вопрос задает какой-то, наверное. Засмеялась Пёся, из рук чудовищных шкурку взяла, и об кожу звериную на запястьях и потерла, показывая.

— Теплый мех, приятный да красивый! Можно одежу сшить, а можно на ярмарке продать.

Заурчал Чудище — смеется, кажется. Да мех этот на плечи Пёсе и накидывает. Удивилась жесту этому Пёся, но и обрадовалась — разрешил ей Чудище мех блестящий, понравившийся, себе забрать! Какой же он ласковый да щедрый! Подумал-подумал о чем-то муж Пёськин, неожиданно вскочил и в лес направился. Вслед за ним встала девка, проводила его до поляны края, рукой помахала, улыбаясь.

— Возвращайся скорее! — Желает Пёська вслед Зверю своему.

Оглянулся на миг Чудище — и почему-то сгорбился как-то, отвернулся. Тоскливо вдруг стало Пёсе на душе, хоть волком вой — почуяло девичье сердечко, что печаль неведомая суженого гложет. Утешить бы его — да как понять, отчего горе на сердце чудищном царит, коли не понимает речи его Пёська? Встряхнулся Зверь, думы свои тяжкие отгоняя, растаял в лесу полуденном — да ушел куда-то по делам своим загадочным. Думает про тоску, ее взявшую Пёся — а руки без дела не лежат.

Рубаха-то свадебная уж наполовину оборвана — холодно ногам девичьим. Значит, надо из ткани принесенной рубашку новую, удобную сшить. Сказано — сделано, недолго это, с полотном готовым да иголкой медной. Откуда только у жителей лесных редкость такая обнаружилась, стащили что ли у кого-то? И отдать же не поскупилися… Хорошо Хозяюшкой лесной быть!