Хищная птица

3,141592653589793238462643383279502884197169399375105820974944592307

Виноват буду я один. Если с Азой что-нибудь случится, то…

816406286208998628034825342117067982148086513282306647093844609550582231725359408128481117450284102701938521105559644

Виноват буду я один.

Это я рассказал ШВАБР, что и как Аза сделала в Западном Шпицбергене. Это я записал на диктофон ее песню и передал в бюро. Мне казалось, таким образом я смогу защитить ее от Магонии.

Я солнце, которое сжимается до размеров горошины, и все мои познания рушатся, обнажая простую истину: я сам должен был защитить Азу и от магонцев, и от землян.

Она в смертельной опасности, канура с ней нет, ее держат за решеткой, принимая за террориста…

И все это из-за меня.

Мы оба оказались в клетках, но виноват в этом я один.

ГЛАВА 9 {АЗА}

Я просыпаюсь в камере с прозрачными стенами – голова кружится, мутит. От препарата, которым был пропитан платок, меня быстро вырубило, и я даже не представляю, сколько времени провела без сознания.

Тело ломит, желудок все равно что завязали узлом, а горло опухло и как будто закупорилось.

Пробую издать хоть звук…

НЕ ВЫХОДИТ.

Что-то подавляет мой голос, невидимым шарфом обвиваясь вокруг шеи.

Моя песня… блокируется. Провожу по горлу руками, но ничего инородного нащупать не могу, и все же меня не покидает ощущение, будто я проглотила пробку. Мой ГОЛОС застыл. Я не могу говорить.

Я пытаюсь откашляться, выплюнуть эту «пробку», но ничего не получается, она слишком плотно засела у меня в гортани и, слабо вибрируя, гасит любые звуки. Я напрягаю голосовые связки, и их прознает резкая боль, как от электрошока. Внутренняя песня, с помощью которой я общаюсь с Кару, тоже глушится, словно ее завернули в десяток толстых полотенец.

Кашляю, давлюсь, захлебываюсь – голос не возвращается. В панике забившись в угол камеры, я подтягиваю колени к груди. Может, шепотом получится? Я издаю едва слышный звук, смахивающий скорее на хрип, чем на песню.

Со всех сторон доносится шипение, фырканье, жужжание, бормотание. Стоны и рык. Кажется, не меня одну тут держат взаперти.

Я никогда не пыталась представить, каково это – оказаться в тюрьме, а теперь и представлять ничего не нужно. Воздух пронизан напряжением, а узники одержимы лишь одним желанием: вырваться НА СВОБОДУ. Каких бы опасностей ни таил в себе внешний мир, все живое всегда будет стремиться на волю.

– Неужели это она? – Из колонок доносится громкий голос с эффектным произношением, которое в обычной жизни звучало бы довольно фальшиво. – С виду похожа на нормальную девушку.

– Я И ЕСТЬ нормальная, – шепчу я сквозь боль, почти беззвучно.

– Ты думала, ограбление семенохранилища сойдет тебе с рук? Думала, никто ничего не заметил?

Мы с Джейсоном покинули Западный Шпицберген под видом обыкновенных туристов. Все прошло как по маслу. С тех пор минул почти год, с нами никто так и не связался, вот я, дура, и решила, что истинная причина той якобы природной катастрофы не известна никому, кроме нас.

– Ничего я не грабила, – выдавливаю я, машинально все отрицая. Впрочем, у них явно имеется какой-то компромат.

В верхнем углу камеры зажигается экран, и на нем включается видеозапись. Я вижу себя в униформе «Амины Пеннарум», следом в кадре появляется Джейсон, и мы целуемся. Я хорошо помню этот момент. Камере удалось выхватить главное: вот обычный парень, а вот существо из другого мира.

Новый прилив паники. Раз меня похитили и допрашивают о событиях, в которых были замешаны мы оба, что же тогда происходит с Джейсоном? Я вспоминаю, как он сел в машину и поехал домой.

Мы так и не помирились. Блин…

– Кто вы такие? – пытаюсь произнести я. – Где Джейсон? Он тут?

– У нас есть для тебя работа, – говорит голос. – Тебя не забрали в Магонию, и на то есть особые причины. Тебя спасли, теперь ты кое у кого в долгу. Рассказывай, ты работаешь на них?

Голос эхом прокатывается по камере.

– На кого?

– На Магонию.

– Нет! – говорю я, но ответ утопает в тонком пронзительном звуке, который больно давит на барабанные перепонки. Чем-то он напоминает игру на флейте. Я оглядываюсь вокруг: все заключенные корчатся от боли, зажав уши и согнувшись пополам.

– Нам нужен Хор, – произносит голос.

– Какой хор? – шепчу я. – Хор магонцев? Ростр?

Понятия не имею, о чем это он.

Громкий пронзительный сигнал повторяется, и голова идет кругом, а к горлу подкатывает тошнота. Затем воцаряется звенящая тишина. Но эта тишина обманчива – со всех сторон доносится шепот и тихое жужжание. Мало-помалу глаза привыкают к темноте, и я начинаю различать расплывчатые силуэты других узников.

Они явно не из Магонии, но и на земле я таких созданий не видела.

Женщина с жабрами… другая с хвостом… Существо, похожее на кошку из дыма, извиваясь, вращается в резервуаре. Вот мелькает глаз, большой, бледно-зеленый, а потом дым преображается, и на короткий миг я вижу шипящую пасть, красный язык, острые клыки. Великан, сплетенный, кажется, из корней деревьев. Ему приходится сидеть на коленях. А вон что-то плавает в аквариуме с темно-зеленой от цветущих водорослей водой. Взмах хвостом…