Хищник

Я снял с него повязку и наручники. Он моргал, оглядывая пространство маленькой комнаты, пытаясь понять, что видит перед собой. Все заключенные на этом этапе вели себя одинаково. Они были чертовски предсказуемы в этот момент, и я знал, что они будут делать и говорить, еще до того как они что-то сделают.

— Господи, что это за место? Где мы находимся? Кто ты такой, черт возьми?

Я сунул наручники в карман и немного отступил, не сводя с него глаз на тот случай, если он сглупит и решит рискнуть и напасть на меня.

— Отвечай мне, твою ж мать!

Он стоял посередине камеры, глядя на маленькое окошечко, до которого даже не мог достать. Затем он обвел взглядом унитаз и раковину и снова посмотрел на меня.

— Ответь мне, пожалуйста!!!

Ну, вот и все. В его голосе появились нотки полного отчаяния. Это происходило со всеми, когда они достигали той точки, когда оправданно начинали бояться за свою жизнь, когда эмоции, которые они до этого контролировали, вырывались и заставляли издавать их только крики.

Мой любимый звук.

Пронзительный крик.

Мне было чертовски приятно снова быть дома.

— Человек, который собирается убить тебя, — прохрипел я ему, крепко прижимаясь к двери, так что моя борода терлась о холодную сталь.

Затем я запер его и еще чуть-чуть постоял снаружи, чтобы насладиться парочкой истошных криков.

У этого заключенного был пронзительный голос. Гораздо выше, чем я предполагал ранее, должно быть его легкие были более здоровыми, чем у большинства.

Я обязан прийти сюда позже, чтобы послушать еще немного.

Пройдя через тюремный блок и остановившись перед комнатой для наблюдения, я ввел свой код и застыл в ожидании, пока дверь откроется. Диего сидел за столом, но обернулся ко мне, когда я вошел.

Он встал, чтобы обнять меня и ударить кулаком в плечо.

— Ну как? Полет прошел нормально?

— Небольшая тряска над Мексиканским заливом. Ничего, с чем бы я не справился после нескольких рюмок.

Он отстранился и снова сел.

— Мы ожидаем шторм.

Я сел рядом с ним и закинул ноги на стол, скрестив ботинки.

— У меня было предчувствие.

— Это значит, что снова будет адский день.

Нет, это означало, что нас ждет день, наполненный криками.

Во время шторма все заключенные будто сходили с ума. Мы так и не могли понять, почему. Мы полагали, что их выводили из себя раскаты грома и блеск молний в их маленьких камерах. Как только начинались проливные дожди, мы знали, что все они просто одичают.

Диего ненавидел крики.

Шэнку было плевать на них.

А потом появился я, желая, чтобы крики были как можно громче и чаще.

— А где Шэнк?

— Он сказал, что ему нужно отдохнуть, — пожав плечами, ответил Диего.

Так Шэнк обычно говорил, когда собирался трахаться. Так что, скорее всего, он в городе и не вернется ближайшие несколько часов.

Разве только...

— А нашему уборщику промыли желудок?

Я посмотрел видео, чтобы проверить, что делает заключенный № 1504. Он держался за выступ окна, пытаясь подтянуться, но не мог даже оторвать ног от земли.

— Игрушка, — сказал Диего.

Он понял, о ком я.

Игрушка, который получил прозвище за то, что делал все, что ему скажет Шэнк, был не старше двадцати двух лет. Он представлял собой тощего наркомана с головой без передних зубов и языком, разрезанным пополам, как у змеи. И то, и другое сделал с ним Шэнк — первое молотком, второе пилой. Он утверждал, что от этого у Игрушки голова стала только лучше.

— А он водил его в клинику?

— Никуда он не ходил. Шэнк сделал все сам. Засунул ему длинную трубку в горло и накачал водой.

— Он просто Бог!

Я не спорю. Но кровь и дерьмо я еще могу вынести, но рвота, которая хлещет как из пушки — это уже выше моих сил. Мне пришлось бежать сюда и обнимать толчок, чтобы успокоить свой желудок.

Я не мог не посмеяться над такой иронией судьбы.

— Игрушка был в довольно плачевном состоянии, — продолжил он, — синющие губы, выпускающие пузыри из слюны, закатившиеся глаза. Это было ужасно.

— Как он сейчас себя чувствует?

Диего нажал несколько кнопок, проверяя обстановку снаружи здания. По ступенькам бродила кошка, которая обнюхивала дверь и терлась о бетонные стены. Мы ничего не имели против котов. Но если бы это было животное, которое копало, его бы безжалостно застрелили. Мы не могли допустить, чтобы здесь что-то копалось, с учетом того, что происходило в подвале.

— Он вроде как на верхнем этаже отсыпается, насколько мне известно, он еще живой.

— Я пойду приготовлю заключенным что-нибудь пожрать, а потом проведаю его.

— Договорились, — согласно кивнул Диего.

Я оставил наблюдение и отправился на кухню. Хотя, сложно было назвать это место так. Это был только холодильник, раковина и несколько шкафов. Не было никаких устройств, чтобы подогреть еду.

В отличие от большинства тюрем, мы не считали, что когда заключенный ест в последний раз, то ему нужно готовить что-то достойное. Поэтому я не напялил на себя гребаный фартук и не готовил для них стейк со свежим салатом. Они ели то, что мы им давали, а мы никогда не подогревали это дерьмо.