Хищник

Спустя несколько минут неприятных раздумий Морана поняла, куда направляется – к пентхаусу.

Она бессознательно повела машину в сторону пентхауса. Почему? Это последнее место, в которое она могла поехать, должна была поехать. В особенности после сегодняшней ночи. В особенности в таком состоянии.

И все же она не ударила по тормозам.

Морана находилась в двух минутах езды, уже переехала мост и, хотя понимала, что не должна туда ехать, все равно повела машину дальше.

Что бы это значило? Она ехала к нему. Он написал, что не выбросил ее из головы, и, честно говоря, она тоже не выбросила его из своей. Но они по-прежнему были врагами, а их ненависть друг к другу не угасла.

Морана помнила те стеклянные стены, помнила их перемирие на одну ночь, когда он сидел рядом с ней, совсем как порядочный человек. Могут ли они возобновить это перемирие? Стоит ли ей вообще просить об этом? Ведь она была не в лучшем состоянии – ни физически, ни эмоционально. Но все же, когда впереди показалось здание, а охранники, узнав Морану, пропустили ее внутрь, она припарковала машину и осталась сидеть в тишине.

Приятный запах автомобиля и звук собственного дыхания помогли ей немного успокоиться.

Но она не сделала ни шагу из салона.

Не смогла.

Морана хотела пошевелиться, выйти, пройтись. Но не могла.

Вытерев со щек слезы, которые текли не переставая, Морана тихо сидела в машине на темной парковке, а ее грудь тяжело вздымалась от рыданий. Сидя в салоне, она позволила себе плакать, рыдать так, как не позволяла никогда в жизни. Она оплакивала девочку, которой была, девушку, которая умерла после ее сегодняшнего падения. Оплакивала разбитые надежды, за которые зацеплялась, утраченные мечты и возможности. Морана плакала, потому что у нее не было никого, кто мог бы подставить плечо и обнять. Плакала потому, что ей пришлось обхватить саму себя руками, чтобы не дать развалиться на части в подземной парковке дома ее врага. Она плакала.

Внезапно раздавшийся сигнал лифта заставил ее вытереть слезы. Морана настороженно подняла взгляд. Не желала, чтобы кто-то увидел ее, хотя в глубине души ей очень этого хотелось.

Сглотнув, она обнаружила, как из лифта вышел Данте в том же костюме, в котором был в ресторане. Держа трубку возле уха, он тихо разговаривал с кем-то по телефону. Подошел к черному внедорожнику, припаркованному через два места от ее авто, и Морана увидела, как он замер, заметив ее машину, невинно примостившуюся на стоянке.

– Морана?

Черт.

Морана тихо открыла дверь машины, ругая себя за то, что даже не посмотрела, насколько сильно изранено ее лицо. Она вышла, закрыла за собой дверь и увидела, как Данте оглядел ее с головы до ног и с беспокойством округлил глаза.

– Я перезвоню, – сказал он в трубку, и его голос стал жестким, как и глаза, в которых вспыхнул гнев.

Морана вспомнила, как Амара говорила ей, что эти двое мужчин трепетно относятся к женщинам. Вспомнила, как Данте утешал ее, когда ей пришлось остаться на ночь. И слезы снова навернулись на глаза, потому что такое утешение, такая забота были ей незнакомы.

– Кто это сделал?

Данте шагнул к ней, держась на почтительном расстоянии, а его красивое лицо исказилось от злости.

Морану это тронуло. Тронуло, что, даже будучи ее врагом, он собирался наказать ее обидчика. Тронуло очень глубоко.

Морана громко сглотнула.

– Я упала с лестницы, – тихо ответила она чуть дрожащим голосом.

Очень надеялась, что Данте не станет спрашивать, что она здесь делает. На этот вопрос у нее не было ответа.

Он всматривался в ее глаза целую вечность, и его взгляд смягчился.

– Меня не будет всю ночь. Можешь подняться и отдохнуть, Морана.

Она почувствовала, как крепче сжала ручку двери, а ее губы задрожали. Морана помотала головой.

– Нет. Все нормально. Я останусь у кого-нибудь из друзей.

То, что Данте не стал уличать ее в явной лжи, ведь ее приезд говорил о том, что у нее совсем нет друзей, добавило ему в глазах Мораны дополнительные очки.

Она снова помотала головой, и он выругался.

– Тристан дома.

Морана тут же посмотрела ему в глаза, сердце забилось чаще. Она не знала причины, отчего в ней закипела злость.

Почему? Почему, черт возьми, это было так важно? Почему из-за этого у нее сводило живот? Почему она приехала именно сюда?

– Послушай, – мягкий голос Данте прорвался сквозь поток ее мыслей. – Давай я позвоню Амаре. Останешься у нее, если тебе некомфортно у меня. Ты ранена, а Амара не причинит тебе вреда.

Морана чувствовала, как от его искреннего беспокойства теряет самообладание. Лишается его по крупице.

Губы задрожали, но она снова помотала головой. Каким бы заманчивым ни было его предложение, она не могла впутывать Амару, тем более зная, как она беззащитна, зная о ее прошлом. Возможно, именно поэтому она и приехала сюда. Потому как понимала, что Данте мог постоять за себя, что он уже сам был замешан в ее проблемах. Отчасти.

– Все хорошо, – произнесла Морана и открыла дверь машины, намереваясь уехать. – Я буду очень благодарна, если ты не скажешь никому – не скажешь ему – об этом.