Хищник

        Его здесь не должно быть. О боже, он был так напуган. Его сердце колотилось так сильно, что он мог слышать это ушами. Все его тело начало трястись, руки дрожали, кровоточили, болели.

        Его отец взвел курок, разблокировал его.  Тристан заплакал, не в силах больше сдерживать слезы. Он очень любил своего отца. Но зачем он это делал? Он не понял. Это не вернет Луну. Его дыхание стало тяжелым.

        Тристан наблюдал, как палец его отца держит спусковой крючок, видел, как движутся его мускулы, и он внезапно понял, что его отец собирается спустить курок. Это не было блефом. Это не игра. Это жизнь и смерть.

        Тристан посмотрел в лицо отца и ничего не увидел. Никакого намека на лицо, которое у него было, когда он смотрел на Луну. Ни намека на мягкость.

        Тристан ждал. Вдох. Выдох.

        Палец его отца согнулся. Палец начал тянуть. Тристан в ужасе захныкал. И прежде чем он даже понял, он спустил курок. Сила удара толкнула Тристана на пол, пистолет все еще сжимал в его руках, когда громкий звук пули прорвался через холл, сопровождался ругательствами и криками, а также плачем ребёнка.

        О Боже. Внезапный натиск шума стал белым, когда Тристан оглянулся на стол только для того, чтобы увидеть маленькую девочку с забрызганной кровью на лице.

        Не раздумывая, его разум был безмолвным, совершенно безмолвным, Тристан вышел вперед, прямо к девочке, лицо которой покраснело от криков. Дрожащими руками Тристан вытер кровь с ее мягкого лица, забыв о собственной кровоточащей ладони. Вместо того чтобы очистить ее кожу, он еще больше испачкал ее собственной кровью.

        Его отец собирался так жестоко наказать его за это. Готовый извиниться за то, что выстрелил в него, готовый принять любое наказание, которое он назначил, Тристан повернулся в сторону. Его сердце остановилось. Нет-нет-нет-нет-нет.

        Пистолет выпал из его руки, громко лязгнув во внезапно затихшем зале. Тристан покачал головой. Нет-нет-нет-нет-нет.

        Его отец лежал на полу, его глаза были открыты, он смотрел в потолок, его тело было неподвижным. С дырой прямо в центре его головы. Отверстием от пули. Что-то застряло в его груди.

        — Ты убил собственного отца?

        Тристан услышал голос Босса. Он слышал, как он спрашивал, слышал слова, но продолжал смотреть на своего отца, отрицая это в своем сердце. Нет-нет-нет-нет-нет.

        — Это его отец? — спросил кто-то другой.

        — Как он мог прицелиться оттуда?

        — Как никто не был в курсе, что он здесь?

        — Он безжалостен по отношению к себе. Ты представляешь, каким он будет?

        Слова. О нем. Спеша все вокруг. За ним. Одно слово. На повторе. Нет-нет-нет-нет-нет.

        — Следующее блюдо будет готово, когда...

        Тристан поднял голову от звука голоса матери. О боже, что он наделал? Тристан увидел, как она остановилась в дверном проеме, глядя на него.

        — Тристан, что ты здесь делаешь? — спросила она, приближаясь к нему со злостью в глазах. Повернувшись к Боссу, она начала говорить: — Прошу прощения за него, мистер Марони. Он всего лишь ребенок. Он не знает, что делает ...

        Ее голос резко оборвался, когда ее взгляд упал на отца, слова захлебывались у нее во рту. Тристан увидел, как ее руки подлетели к ее губам, слезы потекли по щекам, когда звук вырвался из ее груди. Его челюсть начала болеть от того, как он ее сжал.

        — Кто? — голос ее матери дрогнул при этом слове.

        Босс шагнул вперед к Тристану.

        — Твой сын.

        Его мать посмотрела на него глазами, на ее лице отразилось недоверие. Тристан позволил ей наблюдать за ним молча, наблюдая, как недоверие изменилось в ужасе, когда она увидела правду на его лице. Ужас, который он увидел в ее глазах, убил что-то внутри него. Его челюсть дрожала, когда он шагнул к ней, желая броситься в ее объятия и заставить ее сказать ему, что все будет хорошо. Она отпрянула от него, ее рот открылся от ужаса.

        — Уйди от меня.

        Тристан замер. Его мать долго смотрела на него, качая головой.

        — За что сынок?

        — Я .. это ...— слова застряли в его горле, застревая там, не в силах вырваться.

        Она сделала шаг назад.

        — Ты потерял сестру. Теперь ты убил своего отца. Моего мужа. Мою дочь.

        Тристан сжал руки, чтобы не дотянуться до нее, не произнес ни слова. Он ничего не мог сказать.

        — Мой сын был милым мальчиком, — прошептала его мать почти доходя до двери. — Ты не он. Ты похож на них. Монстры.

        Что-то сломалось в его груди, то, что больше не подлежит ремонту.

        — Я не хочу тебя больше видеть, — ее голос дрожал, когда она шагнула в дверь, откуда вошла. — Ты для меня мертв.

        Она ушла. Тристан стоял там. Один. Без младшей сестры. Без отца. Без матери. Только с мужчинами, которые смотрели на него так, будто собирались съесть его заживо. И ребенок, который перестал плакать. Ребенок, который несколько минут назад был для него ничем. Младенец, ради которого он убил отца, которого так любил.

        Тристан посмотрел на нее, её глаза распухли от слез, цвета в них сияли и мерцали; ее маленький ротик розовый и мягкий; ее пухлое лицо было залито кровью его и его отца.