Хищник

        — Так, что буду чувствовать его каждый раз, при ходьбе.

        Что-то резкое вспыхнуло в его глазах на секунду, прежде чем оно исчезло. Она бы пропустила это, если бы моргнула. Но она не моргнула. Она видела и знала, что он вспомнит вопрос, который задал ей у стены дома ее отца. Вопрос, на который она не ответила за него.

        Один из пожилых мужчин с колючими усами громко присвистнул и сказал:

        — Пойдем со мной сегодня вечером, детка. Ты будешь чувствовать его до следующего месяца.

        Все засмеялись. Гребаный ублюдок. В данный момент она трахала другого придурка, так что ее график был занят.

        Тристан Кейн не отреагировал ни на кого из мужчин, просто вернул ей пистолет. Шесть выстрелов. Шесть вопросов. Это был ее последний. Морана обдумывала вопрос минуту, прежде чем тщательно его сформулировать.

        — Что случилось после разрыва Альянса?        

        Она должна была знать, что он не ответит, если не захочет.

        — Обе стороны расходились во мнениях по вопросам, но не хотели войны. Альянс распался.

        Морана выдохнула и на секунду закрыла глаза. Она упустила свой шанс. Она упустила единственный шанс заставить его ответить на несколько вопросов и при этом обнажила руку.

        Она вернула ему пистолет, когда внезапно ее сердце начало бешено колотиться. Это был последний выстрел. Последний вопрос. И что- то подсказывало ей, что он не станет его тратить. Морана почувствовала, как ее сердце стучит в груди, когда он впервые поднял пистолет, откинувшись на спинку стула, полностью расслабленный, но готовый броситься в бой, дуло было направлено в ее грудь. Его намерение выстрелить ей в сердце стало очевидным, если она даст ответ, который ему не понравился.

        Ее руки дрожали, когда она держала их вместе, крепко стиснув зубы, а ее взгляд был прикован к его синему.

        — Что ты знаешь о моей истории и Альянсе?

        Морана почувствовала, как у нее перехватило горло. Она знала. Господи, она знала. Она знала, что его сестра была одной из пропавших без вести девочек. Она довольно быстро выяснила это в своих исследованиях, зная, что это было двадцать два года назад, что могло бы дать ему восемь. Однако она не знала, что было общего с Альянсом.

        Но когда она посмотрела на него, посмотрела на мужчин в комнате, все старше его, все боялись его, уважали его — Хищника в мире, где репутация была важнее жизни, никто из них ничего не знал о Тристане Кейне, сердце Мораны

сжалось.

        В ту дождливую ночь он поделился с ней воспоминаниями о своей сестре. Он добровольно поделился этим воспоминанием в одинокую ночь, когда одинокий мужчина с одинокой женщиной давал ей перемирие, передышку на несколько часов.

        Он приставил пистолет к ее сердцу, и его глаза оставались твердыми и холодными, но Морана знала, что она не могла умереть, зная, что она предала то прекрасное, сильное воспоминание, которое у нее было. Он подарил ей что-то невероятное в ту ночь, то, за что ее душа была безмерно благодарна, и она не могла предать это из-за собственных средств, не могла отплатить ему за это маленькое перемирие, несмотря на его ненависть, этим предательством.

        Он зажег для нее маленькую лампочку. Она не могла ее затушить. Сердце сжалось от страха, решение было принято, Морана затаила дыхание и закрыла глаза, сохраняя молчание. Тишина. Воцарилась полная тишина. В ушах не было ни звука, кроме ее собственной крови. Ничего, кроме темноты за закрытыми веками.

        Она знала, что каждый мужчина в комнате затаил дыхание, ожидая, пока пуля пронзит ее сердце, зная о пульсации крови в ее теле. В момент столкновения со смертью, той самой смерти, которую она размышляла всего несколько дней назад, она поняла, что не хочет умирать. Она не хотела умирать, когда впервые в жизни начала жить, из-за того самого человека, который держал пистолет у ее груди.

        Ее сердце билось отрывисто, делая столько ударов, сколько могло, прежде чем оно было вынуждено остановиться. Ее трясущиеся руки сжимали подлокотники стула, пот катился по позвоночнику.

        Она ждала вздоха. Второй. Другой. И вдруг громкий хлопок заставил ее вздрогнуть. Ее сердце остановилось, прямо перед ней, глаза распахнулись на громком вдохе. Ее зубы заскрипели от боли, когда огонь обжег ее руку, пламя лизало ее плоть, а агония прожигала ее.

        Морана посмотрела на кровь, пропитанную тканью ее платья, не на груди, где она ожидала ее увидеть, а на внешней стороне руки.

        Ей прострелили руку с внешней стороны. Прямо на том месте, где был синяк. Пуля не попала даже ей в руку. Это была просто ссадина. Он не убивал ее. Даже не ранил ее сильно.

        Ее глаза метнулись к нему, чтобы найти что-то совершенно нечитаемое в его глазах, его взгляд тяжелый и напряженный, в котором было что-то, для чего она не знала названия. Она узнала ярость, ненависть, но было что-то еще, что-то такое живое, чего она не узнавала. Это пульсировало между ними, заставляя ее осознать, насколько полностью он контролировал, и внезапно плотина прорвалась.

        Его глаза держали ее в ловушке, синий свирепый в этой чуждости. Ее дыхание прерывалось, она смотрела на него, недоверие охватило ее, потому что он указывал на ее грудь.