Хищник

— Похоже, у нас был один и тот же любовник, — рассеянно ответила Дарья, она думала сейчас о Грете и Марке, о тайне и печали, и о надежде, разумеется, то есть о том, что принесет ей завтрашняя встреча в чайной.

— Кажется, я начинаю ревновать, — мягко напомнил о своем существовании Кирилл.

— У вас нет ровным счетом никаких оснований.

— Хотите сказать, нет прав?

— И прав, — согласилась Дарья, — и оснований. Живите сегодняшним днем, Кирилл Иванович! Это лучшая политика!

Больше они к этой теме не возвращались. Наслаждались вином и яствами — кухня в «Домино», и в самом деле, оказалась отменная, — играли в рулетку и блэкджек, и снова выпивали, просматривая между делом программу варьете, и уже глубокой ночью — во всяком случае, Дарье казалось, что уже очень поздно, — поднялись наверх, в «Королеву Роз». Тут, собственно, все и случилось.

Дарья лениво огляделась, осматривая гостиную — открытая двустворчатая дверь, занавешенная тяжелой портьерой, вела дальше, в спальню, — и, подойдя к разожженному камину, поставила бокал с шампанским на полку.

— Прелестно! — сказала она, поворачиваясь к Кириллу, и получила удар в солнечное сплетение. Хороший удар. Точный и сильный. Такой, что убить не убьет, но на пару минут «стреножит», сложив пополам, словно наваху, как нечего делать.

«Что за?..» — но додумать не удалось, стало очень больно, и дыхание прервалось. А когда задыхаешься, и в глазах темно от недостатка кислорода, ни о чем не думаешь, кроме как глотнуть воздуха. Даже о боли. Тем более о том, за что вдруг, или с какой стати?

Очнулась мокрая от пота, с бешено бьющимся сердцем и кляпом во рту. Оказалось, сидит в кресле, привязанная к нему за руки и за ноги, а когда и как туда попала, даже не запомнилось. Одно очевидно — это не игра в «сделай мне больно», не прелюдия к любви «пожестче». Не в той позе она пришла в себя, да и одежда вся на месте, даже панталоны. Так что, не вертеп порока, а скорее миракль на тему великомученничества. Хотела было спросить об этом своего коварного «дружка», но кляп мешал не только дышать. Говорить он мешал еще больше.

— Очухались, сударыня? — Кирилл стоял перед ней, смотрел, как ни в чем не бывало, курил папиросу. — Можете не отвечать, вижу, что сознание к вам вполне возвратилось, а посему хотелось бы сразу перейти к делу. Женщина вы, Дарья Дмитриевна, не только красивая, но и умная. Это факт. Впрочем, вы ведь не Дарья и не Дмитриевна, не так ли?

Намек на истину прозвучал ударом погребального колокола.

«Что он знает?!»

— Я ведь, как думал? — продолжал между тем Кирилл, слегка покачиваясь на пятках. — Охмурю какую-нибудь пишбарышню, осчастливлю девушку по полной программе, так она мне все свои мелкие секреты — ну, те, до которых допущена, — сама в клювике принесет, даже просить не придется. И ведь это только звучит так просто, Дарья Дмитриевна. На самом-то деле подобраться к Арсеналу ой как не просто. Но я подобрался, как видите. Два года жизни и кучу денег потратил, но на бал к губернатору попал, и в заводоуправление тоже. А там вы. Но вас, простите на грубом слове, и ловить не пришлось, сами клюнули. Не так ли, Дарата Довмонтовна?

Вот тут ее проняло по-настоящему. Услышав «родное» имя Дарья на мгновение даже утратила самоконтроль. Вздрогнула. Открылась извергу, — а то, что Кирилл тать, она уже поняла, — показала свою слабость. Но, с другой стороны, не из железа же она сделана, право слово!