Хищник

— У него от рождения другое имя, — сказала Лучезарная. — Не знаю какое, но знаю, что очень гордое. Знаю, что их трое, но не знаю как. Они не один человек, а три разных, но тело, вернее, его основа, способная принимать разные формы, общее. Это все.

4. Марк

Разговор «по душам» затянулся, но Марк другого и не ожидал. Предполагал, что визит Дарьи незамеченным не останется, и не ошибся. Дари — «девочка» любопытная во многих отношениях, и для таких, как Лучезарная, искус может перевесить даже доводы разума. Рискованно, конечно, и не одним собой при этом рискуешь, однако модус операнди, которым большую часть сознательной жизни руководствовался Марк де Вриз, в русском не дословном переводе звучал так: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». С этим утверждением трудно не согласиться, хотя Марк доподлинно знал, что многие «пьют шампанское», не приложив к этому никаких усилий. Тем более, не рискуя. Но сказано хорошо! Умеют тартарцы выразить мысль, особенно если мысль того стоит. Такой девиз не стыдно начертать на щите или хоругви. Ирония, однако, заключалась в том, что нечто подобное там некогда и было начертано. На щите его пращура и на хоругви, которую тот не смел поднять, даже идя в бой, хотя и имел право ею владеть.

«Боги не любят праздных» — Вроде бы о другом, но, на самом деле, именно об этом.

Дари вернулась через три часа. Живая, и не одна. Вошла вслед за Лучезарной, отошла в сторонку и замерла. Если бы не мешки под глазами, никогда не догадаешься, что беседовала с глазу на глаз с самым серьезным из посредников, известных на «этой стороне». А серьезный в их деле зачастую означает, среди прочего, опасный.

Марк подошел. Посмотрел в глаза.

— Все в порядке?

— Могло быть и лучше.

— Могло быть и хуже, — возразил он.

— Ты знал?

— Предполагал, — он не собирался лгать, но точность слов важна и сама по себе.

— Но зачем?

— А ты, разве, не поняла? — Марк достал заветную фляжку, протянул Дари. — Подкрепись!

— Спасибо! — Дари взяла фляжку, что было хорошим признаком, но пить не спешила. — Когда вы решили, что возьмете фрахт?

— За полчаса до отправления, — Марк достал из кармана еще один предмет, который взял с собой на этот именно случай. — Умеешь курить сигары?

— Сигары?

— Это гжежчи, — протянул он ей кожаную тубу, — редкий сорт сигар с той стороны. Необычный вкус. Дым пахнет медом и сухими фруктами. Но не таким медом, какой знаешь ты. Этот красный, почти бордовый. Густой. Его невозможно пить или намазывать на хлеб, но можно грызть, как кусковой сахар. И фрукты… Эти «яблоки» и эти «сливы» росли под другим небом, на другой Земле.

— Не знала, что ты еще и поэт! — в голосе Лучезарной звучала неприкрытая ирония.

— А ты думала, что знаешь все? — посмотрел на нее Марк. Их взгляды встретились.

«У них часто встречаются голубые глаза, — подумал он отстраненно. — Отчего?»

— Мы принимаем предложение, — добавил он вслух. — Детали с тобой обговорит Сабина.

— Думаю, — сказал Марк, вернувшись к прерванному разговору. — Думаю, Дари, ты оценишь этот вкус. Но дело в другом. Эти табачные листы содержат легкий наркотик. Он напоминает по действию кокаин. Дарит бодрость, восстанавливает силы. В общем, хороший способ скоротать бессонную ночь.

— Я умею курить сигары, — Дари смотрела на него, чуть прищурившись, рассматривала, изучала, — но не умею их раскуривать. Раскуришь для меня?

5. Дарья Телегина

— Стоп! — Марк прервал разговор на полуслове и обернулся к Лучезарной, оставив Дарью недоумевать, с чего вдруг такая прыть. Впрочем, в неведении она находилась недолго. Всего одно мгновение.

— Об этом не может быть и речи, моя светлая госпожа! — твердо, даже жестко, пожалуй, заявил Марк. — Мы не участвуем в торговле живым товаром!

— А кто говорит о торговле? — Лучезарная «смотрела» на Марка. В глазницах маски клочья ночного мрака сменялись «восходом» холодных голубых звезд, и наоборот.

— О чем тогда мы говорим?

— О транспортировке сирот.

— Куда и зачем?

— Марк, — «взгляд» Лучезарной стал жестче, но, возможно, видеть это могла одна лишь Дарья, — мы говорим о трехстах шестидесяти восьми мальчиках и девочках в возрасте от трех до пяти лет. Двести двадцать семь из них, темноглазые брюнеты и шатены, большей частью смуглые и обещающие вырасти в высоких — очень высоких — мужчин и женщин. Остальные не будут такими высокими. Метр семьдесят, максимум — метр восемьдесят. Коренастые, шерококостные блондины. Встречаются и рыжие. Цвет глаз… Ты все еще не понял?

— Сероглазые, — кивнул Марк.

— Верно, — согласилась посредница. — Сероглазые и голубоглазые, но у некоторых из них глаза зеленые. Все они сироты, я могу подтвердить это документально. И я требую, чтобы условия перелета были самыми комфортными, какие только могут быть.

— Мне показалось, мы говорили о пятисот.

— Остальные не люди, — возразила Лучезарная, — и волновать тебя не должны. Они и живы-то весьма условно, так что под определение «живой товар» никак не подпадают.