Хищник

Данте смотрел на нее долгий миг, а потом внезапно ринулся к частному лифту и громко воскликнул:

– Да пошло оно!

Морана в потрясении наблюдала, как он ввел код и взглянул на нее, кивнув головой в сторону открытой двери.

– Поднимайся.

Она осталась в оцепенении стоять на месте.

– Морана, у меня нет времени, но я не могу оставить тебя в таком состоянии, – тихо сказал Данте, умоляя ее взглядом. – Пожалуйста, поднимись в пентхаус и отдохни.

Она враг. Женщина, которую его брат по крови ненавидел по известной только ему причине.

И все же…

Сглотнув, Морана заблокировала машину и пошла к лифтам на ноющих ногах и с бешено колотящимся в груди сердцем.

Посмотрев на Данте, она чувствовала, как дрожат губы.

– Спасибо, – шепотом поблагодарила Морана от всего сердца.

Данте кивнул.

Она вошла в знакомый лифт и нажала на кнопку. Двери закрылись перед лицом Данте. Зеркала уставились на нее в ответ.

И Морана ахнула.

Платье свисало с ее плеч, волосы спутались вокруг лица, щеки были покрыты порезами, колени ободраны, а кожа на руках и ногах с каждой секундой становилась все синее. Губы опухли, оттого что она их покусывала, а глаза покраснели от слез.

Она выглядела ужасно. Неудивительно, что Данте ее впустил.

А Тристан Кейн был наверху.

И она туда поднималась.

Что, черт возьми, она делала?

На нее нахлынула тревога, грудь сдавило в приступе паники.

Нет. Нет. Нет.

Она не могла допустить, чтобы он увидел ее в таком состоянии. Не могла войти на его территорию в подобном виде.

Сердце неистово билось в груди, телефон крепко сжат в руке, а ключи впивались в ладонь. Морана подняла руку и задержала палец над кнопкой этажа парковки, готовясь нажать на нее, как только кабина остановится. Она собралась вернуться в машину, поджав хвост, и поехать в какой-нибудь третьесортный мотель, если придется. Но она спустится обратно вниз. Не позволит увидеть ее такой…

Лифт остановился, двери разъехались.

Он стоял прямо возле входа и ждал.

Морана быстро нажала на кнопку, пока он ее не увидел.

Двери начали закрываться.

Сердце громко стучало.

Она снова нажала на кнопку.

Двери продолжали смыкаться.

Почти.

И в тот миг, когда они уже почти захлопнулись, Тристан Кейн всунул между ними руку.

Морана прикусила ноющую губу и прижалась спиной к зеркальной стене лифта, чувствуя, как сердце рвется из груди, все тело болит, а легким не хватает сил сделать вдох. Давно забытая боль между ног запульсировала вновь, едва Морана оказалась рядом с виновником ее возникновения и приковала взгляд к крупной ладони, которая силой заставила двери снова открыться. Она видела мозоли на его длинных пальцах, все их очертания и жесткие линии. Ладонь была все еще перемотана повязкой с тех пор, как он пролил свою кровь у Мораны на глазах, с тех пор, как она заставила его это сделать.

При виде этой руки ее сердце забилось чаще.

А затем двери снова распахнулись.

Морана выпрямила спину, отчего ребра откликнулись болью, и постаралась вытянуться во весь рост, который без каблуков был невелик. Тристан Кейн предстал перед ее глазами. Обнаженный по пояс.

Она сглотнула.

Синева.

Голубые глаза смотрели в ее глаза, отчего у Мораны перехватило дыхание, а затем его взгляд прошелся по ее щекам, шее, груди, рукам и ногам до босых ступней. И пока она стояла под этим внимательным взглядом, Морана уловила поразительную разницу между тем, как он разглядывал ее сегодня в ресторане, и тем, как делал это сейчас. В этот миг его пристальный взор пылал, но вовсе не ненавистью. А чистой, абсолютной яростью, от которой глаза его вспыхнули, едва он окинул каждый сантиметр ее кожи, а потом снова посмотрели ей в глаза.

Морана не знала, какие это пробуждало в ней чувства. Она так привыкла ощущать от него пыл совсем другого рода, и это еще сильнее сбивало ее с толку. Она позволила себе пробежаться взглядом по его обнаженной мускулистой груди, которую уже пожирала глазами на днях в этой самой квартире. Вид его шрамов, татуировок и великолепных мышц под ними поверг ее в такой же сильный шок, как и в прошлый раз. Но только по расстегнутым джинсам вкупе с тем обстоятельством, что он стоял и ждал ее у двери, Морана поняла, что Тристан Кейн спал голышом, а потом резко проснулся и наспех натянул штаны.

Вид сердитых голубых глаз заставил ее сделать глубокий вдох. Тело выбилось из сил, хотя Морана осталась стоять на ногах.

Он раздул ноздри, поджал губы и, не отпуская дверей лифта, отступил в сторону в молчаливом приглашении.

Сглотнув ком в горле, Морана сделала несколько шагов в темную гостиную, освещенную одним только лунным светом. От ослепительного, четкого вида города и моря у нее на миг перехватило дыхание.

Морана услышала сигнал, с которым закрылись двери лифта, и замерла, а вместе с ней замерло и сердце, едва на нее снизошло озарение.

Они были одни.

Совершенно одни.

Морана стояла посреди его гостиной, он – где-то позади нее.

И что же ей делать? Она не могла ни проклинать его, ни благодарить, и эта неопределенность между двумя порывами сильно ее утомляла.

Морана затаила дыхание, дожидаясь, когда он сойдет с места.