Хищник

– Я знаю, что ее похитили и не вернули.

Он не шелохнулся.

Даже не дышал.

Его спина оставалась совершенно неподвижной.

У нее заныло сердце от боли, которую он явно испытывал до сих пор. Морана помнила, с какой нежностью он говорил о сестре.

Прикусив губу, она сделала шаг в его сторону.

– Я знаю, что меня тоже похитили. – Еще один шаг.

– Но я вернулась. – Тишина. – А она нет. – Такая звонкая тишина.

Воздух между ними потрескивал от напряжения, будто он был слишком сильно разогрет, растерт до крови и распух от боли.

На дрожащих ногах Морана сократила разделявшее их расстояние, пока не оказалась рядом с ним. Она посмотрела ему в глаза и прихватила ладонью покрытый щетиной подбородок, совсем как он держал ее несколько минут назад. Тристан Кейн повернулся к ней лицом, напрочь лишенным эмоций. Его глаза были пустыми, безжизненными и смотрели на нее безучастно.

– Ты ведь за это меня ненавидишь? – прошептала Морана слегка дрогнувшим голосом. – За то, что меня нашли, а ее нет?

На миг у него задрожали губы, а потом он поджал их снова. Движение было таким мимолетным, таким стремительным и настоящим, что Морана упустила бы его, если бы не стояла так близко. Он стиснул челюсти.

Морана отпустила его подбородок и потупила взгляд.

– Как ты вообще можешь смотреть на меня? Боже, как ты можешь позволять мне оставаться здесь, раз ненавидишь за…

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти за это.

Он произнес слова едва слышно, но Морана уловила их.

Тут же взглянула в его лицо, но оно по-прежнему было лишено эмоций.

Но она знала, что он говорил правду. Такой человек, как Тристан Кейн, который с самой первой встречи искренне выражал свою ненависть, не стал бы лгать в ответ на прямой вопрос.

– Тогда за что ты меня ненавидишь? – спросила она, когда все ее предположения, вся растерянность обернулись крахом.

Свет в комнате стал еще более приглушенным, а тени вытянулись, когда небо заволокли облака.

Он отвел глаза.

Морана ждала, пока Кейн сделает несколько вдохов, ждала, когда снова посмотрит на нее и заговорит. Он этого не сделал.

Злость помчалась по ее венам с поразительной скоростью.

Схватив за бицепс, Морана тряхнула его – попыталась тряхнуть – и заскрежетала зубами.

– Скажи мне, черт бы тебя побрал! Скажи, почему ты хочешь меня убить. Скажи, почему не сделал этого, когда представилась такая возможность. Скажи, почему тебя так волнует, что ты мог причинить мне боль, если каждым своим словом обещаешь убить. Скажи мне!

К концу своей тирады она сорвалась на крик и принялась трясти его за руку, когда ее злость, смятение, разочарование, желание сошлись в ней в противостоянии, которое до встречи с ним было ей неведомо, а теперь стало ее неизменным спутником. Ее похитили вместе с двадцатью пятью другими девочками, среди которых находилась его сестра, и никто, кроме нее, не вернулся. Ей никогда не рассказывали об этом, ничто в ее жизни даже не указывало на нечто подобное, но, очевидно, что это достаточно важно, раз ей сообщил обо всем анонимный осведомитель. И пускай это могло служить закономерной причиной его ненависти, оно ею не являлось. Тогда что еще, черт возьми?

Тристан Кейн пронзил ее взглядом, и его безжизненные глаза внезапно оживила вспышка злости. Он схватил Морану за запястье, убрал ее руку со своего бицепса и притянул к себе, пока они не оказались нос к носу. Его грудь стремительно вздымалась и опадала возле ее груди, сердце неистово колотилось, пока она сверлила его сердитым взглядом.

– Я ни черта тебе не должен, – прорычал он в считаных сантиметрах от ее губ. – Я делаю то, что хочу. И только мне нужно знать, какие за этим стоят причины.

– Только не в том случае, когда они влияют на других людей, и в данной ситуации это я, – прорычала Морана в ответ.

– Не мои проблемы.

Она прищурилась.

– Твои, если я начну верить, что ты просто сраное трепло. Ты теряешь хватку, Хищник.

От ее насмешливого тона он слегка скривил губы в улыбке, глядя ей в глаза с неизменным пылом и без тени веселья.

– Ты забываешь, что я тебя еще толком не хватал.

У Мораны перехватило дыхание, хотя она понимала его нежелание отвечать прямо. Он отпустил ее руку и бросился на лестницу, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Морана наблюдала, как напрягается его упругая задница, а потом он скрылся в своей комнате, снова оставив ее без ответа.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и пошла в свою комнату, решив раз и навсегда, что получит ответы на свои вопросы, чего бы ей это ни стоило. Ей нужны были эти ответы, чтобы не лишиться рассудка. Она чувствовала, как он ускользает с каждым новым прозрением: с осознанием, что она еще в юном возрасте стала частью чего-то ужасного; с осознанием, что только ей посчастливилось вернуться; с осознанием, что по какой-то причине все вокруг намеренно держали ее в неведении.