Хищник [СИ]

– Какой-то сплав титана, – Дарья плохо разбиралась в металлургии. Тем не менее, понять, что видят ее глаза, умела. – Титановая броня. Мы и алеманы используем иногда алюминий. Алюминиевая броня, приходилось слышать?

– Да, – кивнул Карл и пыхнул сигарой. – Я в курсе. Но, кажется, в Китае тоже широко используют титан.

– Так и мы не брезгуем, – отмахнулась Дарья. – Но лить из титана корпус штурмовика? Впрочем… Ладно, посмотрим! – она нашла наконец крепежные винты, заглубленные для улучшения аэродинамики в специальные прикрытые спереди ниши, и беспомощно оглянулась в поисках инструментов. Но искать не пришлось: Карл оказался рядом – чуть сзади за ее правым плечом и держал в руке кожаный несессер весьма специфического вида.

"Ну, да! – покачала Дарья мысленно головой. – Ну, что я за дура! Раз есть виверна, должен быть и ЗИП!"

– Спасибо! – Она взяла из рук Карла довольно тяжелый несессер и, поставив у ног, сразу же щелкнула замками. Дарья не ошиблась – это был ЗИП # 3 – бортовой комплект инструментов. Она пробежала пальцами по укладкам и карманам, выхватила из крепления рукоять универсального ключа и, подобрала – на глаз – подходящий наконечник. Оказалось, талант не пропьешь – отвертка подошла, как родная, и уже через пару минут левая боковая и нижняя центральная плиты броневого кожуха оказались – впрочем, не без помощи Карла, – сняты с креплений, и перед Дарьей открылись волшебные потроха саабовской машины.

"Обалдеть!" – Виверна оказалась даже шикарней, чем Дарья могла себе вообразить. Двенадцатицилиндровый двигатель штурмовика работал на сухом паре сверхвысокого давления. При этом энергия отнималась от сгорания бразильского гранулированного алиментигниса, а давление пара в малых рабочих контурах компенсировалось использованием керамитового литья.

"Царица небесная! Да, где же они взяли так много керамита? – ужаснулась Дарья, осматривая почти ювелирно выполненный радиатор охлаждения. – А это? Они что, научились делать такие маленькие левитторы?"

– Что скажете, Дари?

– Дарья, – почти автоматически поправила она Карла, продолжая осматривать внутренности виверны.

– Старым людям трудно перестраиваться.

– Это вы-то старик? – оглянулась она через плечо.

– Мне кажется, мы это уже обсуждали, – пыхнул сигарным дымом Карл.

– Не припомню! – возразила Дарья, которую ни с того ни с сего начало ощутимо "потрясывать".

– Ну, извините! – попробовал отступить Карл, но Дарья его не отпустила.

– Сколько вам лет? – спросила она.

– Много, – уклончиво ответил Карл.

– Отчего вам не нравится имя Дари? – спросил он, переходя в контрнаступление.

– Оттого, что Дари умерла родами, – криво усмехнулась Дарья. – Итак, сколько вам лет?

Казалось бы, простой вопрос, но он походил на ту самую дверь, которую когда-то – двадцать лет назад – страшилась открыть Дари.

"Девяносто три?"

– Ну, что ж, – Карл оставался совершенно невозмутим, – если вам так приспичило, Дарья, извольте. Мне восемьдесят один год. Вполне достаточно, чтобы считаться старым, не правда ли?

7. Карл Мора

– У вас есть семья? – спросила Дари, все так же смотревшая на него через плечо. Бледная кожа, прищуренные глаза. Голос подрагивает. Совсем немного, но Карл эти вибрации заметил. Ему, и вообще, много не надо. Он и об изменениях в ритме ее дыхания знал, и частоту сокращений сердечной мышцы на слух считал.

В известном смысле Карл Мора являлся богом. Во всяком случае, таковым отчасти полагал себя и сам, рассматривая в часы досуга некоторые гносеологические вопросы, например проблему атрибуции. Разумеется, он не был всесилен, но, если честно, боги тоже разные бывают. Карл мог назвать по памяти не менее двух дюжин пантеонов, в которых состояли отнюдь не одни лишь зевсы и брахмы. А с остальными, в той или иной мере, он был вполне сопоставим. И не важно, как и при помощи каких "хитростей", он этого достигал. У всех свои уловки и тайны, а по факту он мог многое, чего не могли обычные люди. Но раз так, то, "по факту" или "по умолчанию", он являлся кем угодно, но только не человеком. Не то, чтобы это обстоятельство радовало Карла или являлось для него предметом особой гордости, тем более, причиной разочарования и печали, однако и пустым звуком не было тоже. Ведь от того, кто он, на самом деле – бог, сверхчеловек, или просто чудовище – зависела не только самоидентификация существа, звавшегося Карл Мора, но и его поступки.

– У вас есть семья?

На первый взгляд, простой вопрос.

"Что скажешь, Карл? Есть у тебя семья?"

– Я холост, – ответил он, прекрасно понимая, что Дари такой ответ не удовлетворит, но он не был готов не только говорить, но и думать о своей семье. Нынешнее положение дел его устраивало, попытки же дать точное определение своему вычурному бытию, заводили в тупик и вызывали приступы жесточайшей мигрени. А поскольку Карл никогда по-настоящему, не болел – он ведь являлся богом или, как минимум, полубогом, – приступы головной боли доводили его до опасного состояния, которое даже он сам называл не иначе, как "безумием".

– А?…

К счастью, Дари потеряла мысль, ухватившись за более привычную ей ассоциацию.