Хищник [СИ]

Смешно, но выглядело это куда прозаичней, чем Дарья могла себе вообразить. Попросту говоря, не выглядело никак. Стремительный подъем сквозь атмосферу на те высоты, каких достигали до сих пор лишь специальные стратосферные аэростаты, и еще выше, в синее безмолвие, сменившееся звездной ночью великого эфира – все это являло собой самое захватывающее зрелище, какое только может пригрезиться строителю воздушных кораблей. Однако "ковчег" – чего бы ни ожидала Дарья, играя в уме с весьма многообещающим словом, – оказался всего лишь пятном тьмы, вдруг открывшимся на пути несущейся сквозь космос виверны.

"И это все?" – в вопросе воплотилось все ее разочарование. Пятно мрака – одно из многих среди ярко и чисто горящих звезд – отнюдь не напоминало не то, что посудину Ноя, но и любую другую машину.

"А счастье было так возможно…" – Бог знает, чего она себе напридумывала, но всё это могло обернуться банальным кокаиновым бредом.

"Ковчег! Ну, надо же!"

А между тем безликое ничто весьма скоро превратилось во вполне материальное нечто, еще раз доказав, что никогда не следует спешить с выводами. Тем более, если находишься за пределами земной атмосферы.

Виверна канула во тьму и тут же вынырнула на свет. Радужное сияние на мгновение ослепило Дарью, но уже через два удара сердца сквозь плавающие перед глазами цветные пятна она различила контуры огромного ярко освещенного и вполне техногенного на взгляд военного инженера пространства.

"Твою мать!" – следует заметить, тартарцы знают толк в крепких выражениях и умело их употребляют. И, хотя Дарья считалась скорее северянкой, чем сибирячкой, на поверку – все равно русская, так что и красоты родного языка ей отнюдь не чужды. – Туды ж его в дышло!"

Мельтешащие перед глазами цветные пятна истаяли, и Дарья едва сдержала крик восхищения, переходящего в детский восторг.

Она находилась под куполом зала невероятных размеров, стены которого, как, впрочем, и кров были собраны из огромных керамитовых плит, опиравшихся на фермы, склепанные из сизой броневой стали. Колоссальное это сооружение и само по себе внушало священный ужас, в особенности тем, кто, подобно Дарье, мог по достоинству оценить стоимость и сложность выполненных работ. Но циклопический ангар – или трюмный отсек эфирного корабля? – в котором находилась теперь виверна, был наполнен и другой многочисленной и разнообразной техникой, от одного вида которой инженер-капитана 1-го ранга охватила оторопь.

Зал был ярко освещен, причем Дарья так и не поняла, где находятся сами источники света, и каким образом достигается бестеневой эффект. В прозрачном чуть тронутом голубизной пространстве, наполненном, скорее всего, каким-то газом – возможно, и пригодной для дыхания смесью – неподвижно застыли летательные аппараты самых причудливых очертаний. Разумеется, Дарья не могла знать с определенностью, что все эти странные объекты, разнящиеся между собой размерами и формой, действительно являются эфирными и воздушными кораблями. Однако техническое чутье опытного корабела подсказывало – так все и обстоит. Корабли. Лодки. Суда. Не важно, как они называются, сути дела это не меняет. Все они предназначены для того, чтобы двигаться сквозь космическое пространство или земную атмосферу.

"И не только земную", – поправила она себя мысленно, оценив не вполне человеческую эстетику и техническую логику, воплощенные в некоторых образцах, мимо которых пролетала виверна, по-прежнему увлекаемая куда-то неведомой, но явно доброжелательной силой.

– Нравится? – спросил Карл.

– Еще бы! – не задумываясь, ответила Дарья. – А куда мы?…

– На поклон!

Виверна поднялась выше, так что стали видны огромные фермы портальных кранов, технические палубы, вынесенные на телескопических штангах в пустоту ажурные мостики командных постов, и циклопические погрузчики, способные, верно, поднимать разом даже "здоровяков" – огромные и мощные паровозы, производимые в Североамериканских Соединенных Штатах. Не понятно было только, какого рожна сдались все эти невероятные приспособления тем, кто владеет силами, подхватывающими на лету многотонный штурмовик и переносящими его неведомо куда через огромные эфирные пространства?

– Инертность мышления, – Карл словно подслушал ее мысли, но Дарья этому уже не удивлялась.

– Потрясающе красиво! – сказала она. – Я думала, самые сложные и большие машины у нас в Арсенале. А оказывается…

– Ковчег огромен, – признал Карл, – и у нас есть все… ну, пусть не все, а многое из того, что может вообразить знающий жизнь человек, возмечтавший о несбыточном.

– Так это эфирный корабль?

– Да, – подтвердил ее гипотезу Карл.

– Чей?

– Мой, твой… – словно бы усмехнулся Карл. – Ничей или чей-то. Он принадлежит коммуне.

– Коммуна… – повторила за ним Дарья. – А на поклон, тогда, к кому?

– Есть многое на свете, друг Гораций… – почти по-человечески усмехнулся Карл. – Даже среди равных всегда найдется тот, кто в силу некоторых обстоятельств…

– Равнее других, – кивнула Дарья, принимая мысль Карла, как есть, то есть без возражений и комментариев. – Скажите, Карл, а кто его построил?