Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка

— Разумеется, люди современные привыкли к более, так сказать, цивилизованному суду, они едва ли станут доверять нашему правосудию, а напрасно. Нынешних законников можно очень легко подкупить. Иное дело — судья-гот. Его место в суде было покрыто настоящей человеческой кожей, которую сняли с одного из судей, уличенного во взяточничестве. Похоже, это было очень давно, потому что кожа превратилась в лохмотья… Да уж, трудно проигнорировать такое напоминание о том, что представители закона должны всегда быть справедливыми и честными.

Вообще в целом я больше полезного узнал от готов, которые содержали gasts-razna, чем от румын, владельцев ospitun.

Но одна история и у тех и у других совпадала почти дословно, и это настораживало.

— Берегись, молодой человек, если ты намерен двигаться со своими попутчиками дальше на север, — заявил мне как-то старый румын. — Придерживайся лучше северо-запада, если твои поиски заведут тебя в ту сторону, но ни в коем случае не сворачивай на северо-восток. Пройдя отсюда чуть дальше, на север, ты доберешься до Тираса[37]. Что бы ты там ни делал, всегда оставайся только на западном берегу. На восточном начинаются земли Сарматии, где в сосновых лесах скрываются ужасные viramne.

— Я не понимаю твоего румынского слова viramne, — заметил я.

— На латыни это звучит как viragines[38].

— Как же, знаю, — кивнул я. — Это те женщины, которых древние греки называли амазонками. Ты хочешь сказать, что они действительно существуют?

— Уж не знаю, амазонки они или нет. Могу только сказать, что это племя необычайно злобных и воинственных женщин.

Присутствовавшая при нашей беседе Геновефа, как истинная женщина, заинтересовалась возможными соперницами:

— А они и правда так красивы, как о них говорят?

Румын развел руками:

— Этого я тоже не могу сказать. Я никогда не видел их и не знаю никого, кто бы их видел.

— Тогда почему ты их боишься? — удивился я. — С чего ты взял, что эти viragines действительно существуют?

— Один бродяга-путешественник как-то случайно забрел в их земли, и ему буквально чудом удалось спастись. Он потом рассказывал истории, от которых волосы встают дыбом: о боже, какие муки бедняга там испытал! Сам я никогда с ним не встречался, но кое-кто из моих знакомых слышал эти рассказы. И еще — уж это всем известно — отряд римских колонистов, жаждавших иметь собственную землю, однажды в отчаянии пересек Тирас, собираясь расчистить себе место в сарматских лесах. И больше о них ничего не слышали.

— Vai, да это просто глупые слухи! — усмехнулась Геновефа. — Ничего же не известно наверняка.

Владелец постоялого двора бросил на нее взгляд.

— Для меня и слухов вполне достаточно. Вряд ли кто захочет убедиться в их правдивости на собственном опыте. Разумный человек не станет зря рисковать.

Я сказал:

— Я слышал и другие истории о племени этих амазонок. Но ни в одной из них не объясняется, каким образом эти женщины производят на свет себе подобных.

— Говорят, что они питают ненависть к мужчинам и терпеть не могут вынашивать детей, но делают это по обязанности, чтобы сохранить свое племя от вырождения. С этой же целью они вынуждены время от времени вступать в связь с мужчинами из других племен дикарей-сарматов. Когда на свет появляются дети, viramne бросают мальчиков умирать, а оставляют и воспитывают только девочек. Вот почему ни один король никогда не пытался силой искоренить этих viramne. Кто пойдет воевать против них по доброй воле? Если воина не убьют сразу же, у него нет надежды на то, что он окажется в плену и вернется домой живым, когда за него заплатят выкуп. Можно ли ждать милосердия от женщин, которые убивают даже своих новорожденных сыновей?

— Какая чепуха! — не утерпев, воскликнула Геновефа, а затем обратилась ко мне: — Зачем ты слушаешь эти balgs-daddja, которые не имеют никакого отношения к нашим поискам? Уже давно пора спать, Торн. Пошли отдохнем.

Румын бросил на нее еще один выразительный взгляд:

— У нас в этих местах есть поговорка: «Тот лжец, кто обжег себе язык и не сказал остальным за столом, что суп слишком горяч». Я стараюсь быть честным человеком.

— А что, — произнес я в шутку, — я бы не прочь с ними повстречаться, если бы эти viragines оказались красавицами.

Геновефа наградила меня испепеляющим взглядом, а румын посмотрел на нее задумчиво:

— Самый вкусный и аппетитный на вид суп может обжечь.

Мы услышали немало подобных предостережений также и от готов, которые называли амазонок baga-qinons, «воительницы». Я даже задержался на один день в скловенской деревушке, чтобы расспросить местных жителей, не знают ли и они об этом племени. Оказалось, знают, и я выяснил, что называют их скловены pozorzheni, что означало нечто вроде «женщины, которых нужно остерегаться». Так или иначе, абсолютно все, кто нам об этих женщинах рассказывал, утверждали, что они живут на равнинах к востоку от реки Тирас, и дружно предостерегали нас: «Не ходите туда ни в коем случае!»

8