Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка

Раньше мне казалось довольно странным, что Страбон в поисках союзников не обратился за помощью к соседним воинственным народам, но предпочел иметь дело с ругиями, несмотря на то что они жили так далеко. Теперь я был готов побиться об заклад, что знаю причину. Пользуясь тем, что королева Гизо принадлежала к дальней ветви Амалов, его посланники наверняка убедили ее подбить супруга принять участие в мятеже Страбона. И еще я готов был поспорить, что Страбон подло и самым страшным образом солгал своей родственнице. Она и ее благородный супруг пребывали так далеко от Мёзии, что наверняка не знали о том, что Теодорих Амала был полноправным и повсеместно признанным правителем этой провинции, а этот самонадеянный Теодорих Страбон — всего лишь жалким изгнанником, по закону не имевшим никаких притязаний на трон. Наверняка этот подлый изменник, чтобы завоевать симпатию королевы Гизо и склонить на свою сторону короля Феву, полностью исказил истинное положение дел, перевернув все с ног на голову.

Ну ничего, я попробую это по мере сил исправить.

* * *

Как и Данувий, Висва ближе к морю расходилась веером, образуя дельту из рек меньшего размера и небольших протоков. По берегам их виднелось немало дюн и пляжей, которые могли бы быть приятными местами, если бы не продувались насквозь холодными северными ветрами. Лодочник придерживался основного русла Висвы и вскоре доставил нас в Поморье[47], столицу ругиев, расположенную в том месте, где река впадала в Вендский залив Сарматского океана. Название это на местном диалекте означает «Город у моря».

Строго говоря, город этот стоял как на берегу реки, так и на берегу моря, вернее, Сарматского океана и был обрамлен причалами, которые выходили на оба холодных и серых водных пространства. Все здания, повернутые фасадами к воде, были прочными, построенными из камня, чтобы противостоять постоянно дующим ветрам, пенящимся волнам и песку. Поэтому, несмотря на красоту, город Поморье сильно напоминал неприступную крепость. Наша лодка пристала к одному из речных причалов, потому что, как сказал ее хозяин, морские причалы использовались местными рыбаками и владельцами грузовых судов.

Прежде чем сойти на берег, я поинтересовался:

— Когда ты снова отправишься в верховья? Нельзя ли, когда я покончу здесь со своими делами, вернуться обратно вместе с тобой?

— Если только дела задержат тебя здесь на всю зиму. Висва может замерзнуть со дня на день, и она будет покрыта крепким льдом на протяжении трех месяцев или даже больше. Ни одно судно не сможет выйти отсюда до самой весны.

Несмотря на то что на мне был теплый меховой плащ, я вздрогнул при мысли, что мне придется провести зиму на этом суровом берегу. И проворчал:

— Guth wiljis, к весне я уже буду далеко отсюда. а теперь объясни, сделай милость, кто эти двое, что столь назойливо расспрашивают обо мне?

Никто из работавших на причале не обратил внимания на прибытие нашей лодки, кроме двух вооруженных мужчин — слишком старых и толстых, чтобы быть воинами. Они взошли на борт судна и принялись громко и бесцеремонно задавать вопросы.

— Портовые чиновники, — ответил лодочник. — Пришли таможенники оценить мой груз. Но они также хотят знать, кто ты и что привело тебя в Поморье.

Я ответил правду, вернее, почти правду:

— Скажи им, что я сайон Торн, маршал короля Теодориха, — я не стал уточнять, какого именно Теодориха, — и прибыл поблагодарить королеву Гизо за то, что она послала ругиев принять участие в войне.

Я показал документ, который был у меня с собой, рассчитывая, что, во-первых, столь мелкие сошки не смогут прочесть его, а во-вторых, что пергамент с печатями произведет на них впечатление. И точно: когда таможенники заговорили снова, их тон был совсем иным. Да и лодочник тоже стал очень почтительным, когда перевел:

— Они говорят, что такая важная персона не может остановиться в обычной корчме. Они лично сопроводят тебя в дворцовые покои и доложат обо всем королеве.

Я не слишком обрадовался подобной чести, но не осмелился отказываться от того, чтобы меня приняли как знатного сановника. Таким образом, я позволил таможенникам сопроводить меня по холодным улицам до дворца, где они позвали слугу, велев ему позаботиться обо мне. Слуга немедленно перепоручил Велокса придворному конюху, а меня проводил в маленький домик, приставил ко мне несколько слуг кашубов, черты лица которых были настолько расплывчатыми, что напоминали пудинг, а затем приказал принести ужин.