Хищники

Дальше Осетров рассказал, что, приехав домой, оставил мотоцикл у себя дома на кордоне, пересел на лошадь и до обеда находился на своем обходе. В середине дня посетил Турунгайш. Передал Гаю карточки наблюдений, скопившиеся за неделю…

– А что это за карточки? – поинтересовалась следователь.

– Какие звери встречаются, птицы. Их следы. Наша основная работа. Где встретил, в каком количестве… Так учитываются обитатели заповедника…

– С кем встречались еще? – спросила Дагурова.– Я имею в виду здесь, в Турунгайше?

– С Юрием Васильевичем.

– Кто он?

– Сократов… Научный сотрудник.

– Еще с кем?– продолжала следователь.

– С Чижиком… То есть с Мариной… Дочерью Федора Лукича.

– О чем вы с ней беседовали?

– О разном… Завтра она в Москву уезжает…

«Завтра? Странно,– подумала Ольга Арчиловна.– Почему же Гай ничего об этом не сказал? Да-а, директор заповедника очень не хотел, чтобы я увиделась с его дочерью… Но почему?»

– Авдонина встречали в тот день?

– Нет,– отрицательно покачал головой Осетров.

– А знали, что он приехал?

– Откуда?

– Может, Марина сказала? Или этот… Юрий Васильевич?

– Нет, мне никто ничего не говорил,– угрюмо повторил лесник.

– А в котором часу вы были тут?

– Около двух…

«Уточнить у Гая, когда 27 июля появился в Турунгайше Осетров и когда приехал Авдонин»,– записала в блокнот Дагурова и снова обратилась с вопросом к леснику:

– А дальше?

– Я поехал домой… Вздремнуть хотел немного. Ведь всю ночь не спал… Да не удалось.

– Почему?

– Шишкарей засек.

– Кого?– не поняла следователь.

– Ну людей, которые шишку бьют. Кедровую. Орехи промышляют… А у нас запрещено. На то и заповедник…

– Вы их остановили?

– А как же! Человек шесть прятки со мной затеяли… Но одного я схватил… В руках байдон[2]– кувалда пуда в полтора… Чуть меня не задел. Провозился с ним больше часа… Все умолял отпустить, не составлять акт… Спустишь раз – повадно будет,– покачал возмущенно головой Осетров.– Ведь знают же, подлецы, что нельзя! Нет, лезут… Главное – орехи только-только созревать начали. Представляете, с какой силой надо бить по стволу этим самым байдоном, чтобы несколько шишек упало? Так и уродуют кедр! – горячился лесник.– А им все до фонаря…

– Ну вы составили акт. Л потом?

– Какой уж там сон. Разозлился я… Думаете, приятно задерживать? Честное слово, за людей стыдно! – Осетров провел ладонью по лицу.– А с другой стороны – как тайгу уберечь? Зверье и прочее? Вот и приходится…– Лесник вздохнул, помолчал. Затем продолжил:– Потом с Мариной встретились…

– Где?

– У Монаха,– показал он рукой в окно.– Километра два отсюда… Камень такой большой, на человека в хламиде похож. Черный весь…

– Заранее условились?

– Да,– кивнул Осетров.

– В котором часу?

– В шесть… Ну, поговорили. Я пошел ее провожать…– Об этом Осетров выпалил скороговоркой. Было видно, не хотел выдавать подробности. Ольга Арчиловна решила пока на их встрече не заострять внимания.

– Мы уже почти расстались. Дальше Чижик одна хотела идти… До Турунгайша недалеко… Вдруг вижу, Рекс забеспокоился…

– Собака была с вами?

– Рекс всегда со мной… А если он что-то учуял – неспроста. Да и мне показалось: кто-то крадется по тайге… Я сказал, чтобы Чижик шла домой, а я посмотрю, что за шум. Рексу я приказал, чтобы сопровождал Марину.

Осетров замолчал. Следователь не торопила: воспоминания не из легких.

– Значит, двинулся я на шорох. Сначала думал – медведь. Прислушиваюсь, непохоже. Скорее человек. На границе ведь как? Лежишь в дозоре и по звукам должен определить, кто идет: кабарга или кабан, сохатый или человек. Зря тревогу поднимешь, ребята засмеют… Двинулся я, значит, бесшумно за ним. Смотрю: человек. В капюшоне. На одном плече не то мешок, не то рюкзак, на другом – ружье… И оглядывается, словно прячется от кого-то. Подозрительно… Я дважды крикнул: «Стой!» А он как припустил – только сучья трещат. Я опять: «Стой, стрелять буду!» Он еще быстрее. Ну я выстрелил вверх. Тогда он останавливается, поворачивается – и в меня. Наверное, у него осечка вышла: я только щелчок услышал. Правда, в тот самый момент что-то над самым ухом просвистело. Как пуля… Я даже присел. Тогда он из другого ствола – шарах! Я тоже выстрелил…

Осетров замолчал, сглотнул слюну.

– Значит, Авдонин стрелял дважды? – уточнила следователь.– Один раз была осечка, а во второй раз – выстрел?

– Так и было,– кивнул лесник.

– Вы сразу подошли к нему?

– Какой там… Ноги к земле приросли, двинуться не мог… Зверя приходилось, а тут… Хотел Чижику крикнуть – горло перехватило.– Осетров вытер со лба испарину.– Как пересилил себя, не знаю… Лежит на богу. Я попятился… Дальше как в тумане… Не то я побежал, не то Марина с Рексом вернулись…

– А может, он был только ранен? – осторожно спросила Дагурова.

– Да что вы… Столько кровищи…– Лесник судорожно вздохнул.– Ну, Чижик к отцу побежала, а я к участковому…

– Погодите, Нил,– остановила его следователь.– Когда вы приблизились к лежащему Авдонину, ружье и мешок где находились?

– Не помню… Честное слово, не до того было…

Ольга Арчиловна настойчиво спросила:

– Так все-таки они были?

– А из чего же он стрелял? – хмуро спросил лесник.– Из палки?