Хищники

Все это ставило перед следствием новые и новые вопросы. И не давало никаких ответов.

Капитан Резвых присутствовал при осмотре авдонинской комнаты. Он посоветовал Дагуровой хотя бы немного отдохнуть: как-никак ночь без сна. Да еще без завтрака.

Ольга Арчиловна чувствовала усталость. Острота ощущений и мыслей притупилась. Но отдых, как она считала, был сейчас непозволительной роскошью. Посидеть, прикинуть, как двигаться в расследовании дальше,– вот что она могла себе позволить. И только…

Участковый инспектор ушел, а Ольга Арчиловна зашла в отведенную для нее комнату, уселась у стола напротив окна, выходившего в сторону распадка, и вынула свои записи. Набросала план самых ближайших следственно-оперативных мероприятий.

В дверь постучали. Зашел Веселых.

– Ольга Арчиловна, есть будете? Обед принесли.

– Откуда? – удивилась Дагурова.

– Не то повариха, не то уборщица приходила. Жаркое принесла. Разогреваю…

– Спасибо, Артем Корнеевич. Что-то не хочется.

Она вспомнила завтрак у Резвых.

Эксперт-криминалист нерешительно потоптался у порога.

– Проходите, садитесь,– предложила Дагурова.– Там у вас не подгорит?

– Нет, газ еле-еле…– Он сел, смахнул с коленей несуществующие пылинки.– Ну, как у вас продвигается?

– Туго,– призналась Ольга Арчиловна.– Непонятная петрушка с этим мешком и ружьем… А у вас что? Предварительно, конечно…

Веселых провел несколько раз по усам.

– У меня вроде идет все путем, без противоречий. Как вы помните, судя по характеру раны, Авдонин убит из нарезного оружия. Одним словом, пулей. Из винтовки или охотничьего карабина. Так? – Веселых посмотрел на следователя.

– Допустим,– согласилась Дагурова.– Дальше?

– У Осетрова изъят карабин марки ТОЗ-17[3]. Калибр 5,6 миллиметра. Пятизарядный… Обычный у здешних лесников. Я осмотрел карабин Осетрова. Из него сделано два выстрела.

– Откуда это известно? – решила уточнить следователь.

– Как откуда? – удивился криминалист.– В магазине карабина помещается всего пять патронов. Сейчас в магазине ружья Осетрова осталось три патрона. И в патроннике стреляная гильза. А пятую, тоже стреляную, как вы помните, мы нашли на том месте, откуда Осетров стрелял в Авдонина.

Веселых замолчал.

– Но ведь самих пуль мы не нашли,– развела руками Дагурова.

– Вы имеете в виду и ту, которой убит Авдонин, и ту, первую, что полетела бог знает куда после предупредительного выстрела вверх?

– Точно. И ту, и другую, и третью тоже.

– Третью? Вы что имеете в виду? – спросил криминалист.

– Стрелял ведь не только Осетров два раза, но и Авдонин, если верить леснику. И все эти пули нам нужны. Да еще как нужны,– вздохнула Дагурова, осознавая, что найти первую пулю – задача еще более нереальная, чем искать, как говорят в народе, иголку в стоге сена… А тут не стог, а тайга… Что же касается пули, которой убит Авдонин,– другое дело. Здесь и направление известно, улететь она далеко не могла… Да и та, из ружья Авдонина, что предназначалась Осетрову, тоже могла врезаться в ствол… Об этом она и сказала криминалисту, давая понять, что они должны продолжать поиск.

– Для этого надо знаете как прочесать местность? А я один…– Веселых пожал плечами.– Да и нужно ли при таких обстоятельствах?

Не желая дальше дискутировать на эту тему, Дагурова спросила Веселых:

– Скажите, а какие пули в патронах осетровского карабина?

– Экспансивные,– ответил криминалист.– Кстати, знаете, как устроена эта пуля?

– Нет.

– Сердечник свинцовый, оболочка – сталь, покрытая медно-цинковым сплавом… Чуть розоватый цвет… При попадании в преграду пуля разворачивается. Свинец проникает в преграду, а оболочка разлетается… Следовательно, в волосах и на коже убитого должны быть обнаружены частички оболочки… Уверен, что наша медицина подтвердит…

Ольга Арчиловна попыталась вернуться к своим размышлениям. Но что-то не думалось. Устала…

«Наверное, капитан был прав,– решила Дагурова.– Мне просто необходимо отдохнуть.– Она усмехнулась.– Вот если бы можно было, как Штирлиц, дать себе слово спать всего двадцать минут».

Ольга Арчиловна прилегла на кровать, намеренно не раздеваясь, чтобы не заснуть. Но уснула. А когда проснулась, на нее смотрела та же женщина, чей взгляд в окне так испугал ее утром в Турунгайше.

Она была чуть выше среднего роста, в свободно свисающем красном платье, в мягких не то тапочках, не то домашних туфлях. На голове затянутая узлом на затылке белая косынка, которая резко подчеркивала смуглоту ее круглого, как луна, лица с необыкновенно раскосыми глазами. Еще более темная рука с тонкими красивыми пальцами протягивала следователю квадратик бумажки.

Это была записка от директора заповедника. «Уважаемая Ольга Арчиловна! Я уже вернулся. Вы можете в любое время видеть меня в конторе или дома. С уважением, Гай».

Женщина спокойно и выжидающе смотрела на Дагурову.

– Хорошо,– сказала Ольга Арчиловна. И та, ни слова не говоря, вышла.

Ольга Арчиловна посмотрела на часы: она спала всего пятнадцать минут. Меньше, чем Штирлиц…

Надо было заниматься делами. И Ольга Арчиловна, прихватив портфель пока с немногочисленными бумагами, решила направиться в Турунгайш.