Хищники

Нил лицом вышел в отца: такие же светлые упрямые глаза, высокий лоб, твердая линия подбородка. Воротник косоворотки, казалось, давил шею Осетрову-старшему. Даже по фотографии заметно – крепкий мужик, таежный…

– Это сейчас хлипкие мужчины пошли,– вздохнул Богатырев.– Не тот корень.

– Потому что пьют,– заметила секретарь исполкома.

– А раньше лапу сосали, что ли?– усмехнулся в ответ лесник.

– Знали, когда и сколько,– отрезала Слесарева. Следователя привлекла еще одна фотография. Знакомое лицо. Ольга Арчиловна напрягла память.

– Артист у нас тут был…– помог ей понятой.– Нил ему понравился. Вот, подарил.

Верно: с портрета на Дагурову смотрел Родион Уралов. Помнится, он блеснул в нескольких фильмах. Особенно ему удалась роль молодого командира партизан в гражданскую войну. Как он лихо скакал на лошади, мчался в тачанке! После этой картины Уралов почему-то на экране не появлялся.

На обратной стороне фотографии неровным, прыгающим почерком было выведено: «Суровому другу зверей Нилу Осетрову от заблудившегося в Москве сохатого Родиона».

Писавший, как показалось следователю, несколько кокетничал. И явно был нетрезв, о чем красноречиво говорили кривые, разъехавшиеся в разные стороны буквы. А номер московского телефона разобрать было и вовсе мудрено.

«Смотри-ка,– подумала Ольга Арчиловна,– даже телефон оставил… По пьянке или Нил действительно обворожил столичного артиста?»

У Осетровых было много книг по специальности. Следователь перелистала некоторые. «Зоогеография Дальнего Востока», «Охрана природы на Дальнем Востоке», «Растительный и животный мир Уссурийского заповедника», «Численность харзы в Амуро-Уссурийском крае», «Соболь Дальнего Востока». Книги были переложены закладками – значит, читает…

– Чуть что, прямо как по писаному шпарит, Нил – головастый парень,-сказал понятой, видя, что заинтересовало следователя.

Дагурова взяла в руки толстую общую тетрадь в коленкоровом переплете. Открыла первую попавшуюся страницу. В глаза бросились стихотворные строки:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.

Ольга Арчиловна удивилась. И ровному твердому почерку, несомненно, мужскому. И точности выбранного по мысли отрывка. Поэт явно был несовременный. Но очень, кажется, известный, до боли знакомый по форме и интонации.

У них дома в Ленинграде поэзию любили и почитали. На отцовских стеллажах поэтические сборники занимали почетное место. От Сумарокова до Блока, от Есенина до Вознесенского. И Ольга Арчиловна, кажется, читала всех. А вот кому принадлежали эти строки, припомнить не могла. К своему стыду…

Дагурова стала листать тетрадь. Короткие, в одну фразу, записи перемежались длинными рассуждениями. В том, что она держала в руках дневник Нила Осетрова, следователь не сомневалась…

Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на плечи руку положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза…

Ольга Арчиловна улыбнулась про себя. Александр Блок, это уж точно. Значит, все-таки помнит.

«Не могу понять, когда Чижик играет, а когда сама по себе,– читала Дагурова.– Но ведь я живой человек, и мной играть нельзя». В этих строках явно звучала горечь. А через несколько страниц следователь споткнулась об имя Авдонина. Нил записал: «Что же интересует Авдонина – состояние популяции животных или Марина?»

Следователь перечитала написанное. Что это означало? Явная неприязнь к Авдонину.

Поняв, что с дневником следует ознакомиться тщательней и в более удобной обстановке, Ольга Арчиловна решила взять его в «академгородок». Кто знает, может быть, придется приобщить к делу. Если отыщутся записи, как-то проливающие свет на вчерашнее происшествие в распадке…

Помимо дневника, следователь изъяла еще недавно полученное Осетровым письмо. От какого-то Меженцева А. В. Из Владивостока. Дагурова никогда не забывала уроки своей наставницы – Марии Акимовны Обретеновой. Вот и сейчас ей припомнился интересный случай из практики следователя прокуратуры района. Обретенова вела дело о человеке, занимающемся спекуляцией шкурками. Он и золото перекупал у старателей. Но вот найти золото было трудно, хотя Мария Акимовна была убеждена, что драгоценный металл спрятан в доме у преступника. Обнаружить тайник помогла одна деталь. Обретенова узнала, что обвиняемый никогда не приглашал к себе печника и ремонтировал печь сам. Тогда Мария Акимовна решила разобрать в доме преступника «контрамарку» – так называлась в народе круглая печь. И действительно, тайник с десятью килограммами золота обнаружили в печи…