Хищники

Затем она стала углубляться в сужающуюся часть колодца, потом звуки стали совсем приглушенными. Она вытянула шею и посветила фонарем под собой.

Вода приближалась. Стены покрывал мох, Энн заметила несколько насекомых, копошащихся в трещинах между камнями.

— Все нормально, мисс?

Это был Филип. Ей казалось, что он находится очень далеко, в другом конце очень длинного узкого тоннеля.

— Да, — отозвалась Энн.

Ее голос, отразившись от стенок колодца, прозвучал так громко, что ей стало не по себе. Однако Филип не двигался, как будто не слышал ее.

Она находилась в другом пространстве. Колодец открывал дверь в чрево мира, в котором тени приобретали ощутимую плотность, умирали звуки, посланные с поверхности, и который поглощал свет. Энн посмотрела на свой слабый фонарик, изогнутую трубку цвета хаки.

Она продолжала спускаться.

Дно ведра с глухим всплеском коснулось поверхности воды.

— Стоп! — крикнула Энн.

И через мгновение остановилась. Ведро касалось черной воды.

— Поднимите меня немного вверх! — потребовала она.

Ее приподняли, и Энн оказалась в тридцати сантиметрах над колеблющейся темной поверхностью. Она отпустила веревку, чтобы переложить фонарь в левую руку, а правую руку прислонила к холодному камню, покрытому мхом.

Она попробовала наклониться.

Ведро сразу же отклонилось в сторону, и равновесие нарушилось. Энн вонзила ногти в щели между камнями и прижалась предплечьем к стенке, чтобы удержать равновесие. Она изо всех сил сжала фонарь, а край ведра уперся в противоположную сторону стены колодца.

Застыв в этом странном, но устойчивом положении, Энн очень осторожно постаралась стабилизировать свой центр тяжести, и наконец это ей удалось. Сверху до нее не доносилось ни звука. Она действительно находилась очень далеко от остального мира.

Энн медленно направила фонарь на воду.

Она была черной и непрозрачной.

Нет, не черной… а цвета меди. Энн пыталась рассмотреть хоть что-то. У нее заболели колени, край ведра вонзался в икры. Она не видела всего, что хотела.

Крепко держась за веревку, она попробовала нагнуться, не нарушая равновесия, чтобы протянуть руку и потрогать воду. Ледяная.

Энн зачерпнула ладонью немного воды и поднесла руку к лицу, чтобы ее рассмотреть.

Вода была красной.

Кровь! Энн уставилась на колышущуюся воду.

В глубине что-то двигалось.

Все произошло очень быстро.

С бульканьем лопнул большой пузырь воздуха. Внезапно на поверхность поднялось что-то ужасное. Появилась белая рука, обрызгав Энн жижей, которую захватили из глубины колодца бледные растопыренные пальцы.

Энн закричала, почувствовав, что теряет равновесие.

Все начало крутиться, и она стала падать на холодную, отливающую маслянистым блеском массу.

45

Но сработал молниеносный рефлекс, и ей удалось схватиться за веревку, уцепившись ногтями за камни. Ногти вывернулись, и пальцы пронзила острая боль. Она увидела, как выскользнул из руки фонарь, но сосредоточилась на удержании равновесия. И ей это удалось. Поднявшаяся из воды рука белела всего в нескольких сантиметрах от нее.

Фонарь погрузился в красноватую бездну. Напоследок его узкий луч высветил непонятные движения у поверхности.

И Энн увидела другие части человеческих тел. Ноги, перекрученные с туловищем, и наконец лица и устремленные на нее безжизненные глаза.

Все было изуродовано.

Не успел Фревен выйти из дома, как до него издалека, очень издалека донесся крик Энн. Услышав крик, Бейкер и Конрад выскочили из гумна напротив. Они насторожились и поспешили к колодцу.

Увидев, как Ларссон и Филип склонились над колодцем, Фревен бросился к ним.

— Энн! — завопил он. — Энн!

Свет, сочившийся из глубины колодца, внезапно потух.

— Энн!

Казалось, что ее голос доносился с тридцатиметровой глубины. Из совершенно темной дыры.

— Надо поднимать меня, — произнесла она все тем же взволнованным голосом. — Я обнаружила то, что находится в воде. Поднимайте меня.

Фревен не почувствовал в ее голосе никакой паники, только детский парализующий страх. Он ухватился за ручку ворота, и они с Ларссоном вместе стали крутить ее. Веревка начала накручиваться на барабан, издавая тревожный скрип.

Потом появилась Энн, с плотно сжатыми губами.

Фревен схватил ее и поднял одним движением, вытаскивая из ужасной бездны. Он увидел кровь на ее пальцах. Энн вырвала несколько ногтей.

— Все хорошо, — очень тихо произнесла она.

Но глаза были полны слез.

— Все хорошо, — повторила Энн. — Там трупы. Много трупов. Надо их вытащить.

Фермера и трех его сыновей в возрасте от десяти до пятнадцати лет подняли из колодца и уложили на носилки. Тела убитых были мертвенно-бледны, с блестящей, как бы резиновой кожей. На шее каждого была большая рана. Прежде чем сбросить вниз, их зарезали, как свиней, на краю колодца, о чем свидетельствовали потеки крови.

Тела двух женщин, накрыв простынями, тоже вынесли из дома на носилках. Фревен приказал, чтобы из их тел ничего не было извлечено.

Грузовик с красным крестом на борту по приказу лейтенанта приехал к ферме, привезя четырех санитаров. Они погрузили шесть трупов в кузов.