Хищники

– Люсенька, но это же самый настоящий кич, дикая безвкусица, к тому же замешанная на пошлости! Ну что это за экспонат – пирамида из ночных горшков, раскрашенных в цвета флагов различных государств? Или, вон, скелет селедки, насаженный на вилы? Какого черта мы потеряли битых два часа на свалку всевозможного мусора?

– Эдик, ты ничего не понимаешь! – постанывающим голосом не соглашалась с ним блондинка в красивом черном платье. – Это же современное искусство! Оно особенное! Это не буквальное, а эмоциональное отражение нашего мира. Да, соглашусь, встречаются и неудачные инсталляции. Но надо понимать, что это сейчас устойчивый тренд, а мы должны быть в тренде!

– Лично я никому и ничего не должен. Тем более этим бездарям, которые пудрят мозги всяким там лохам безголовым, которые повелись на их рекламу! – вспылил Эдик.

– Ну хорошо, успокойся! – тронула его за руку Люсенька. – Поехали в «Млечный Путь», пообедаем там, потанцуем… А?

– Поехали… Только есть я уже не буду – после этой помойки весь аппетит пропал. Особенно после консервной банки с какашками какого-то там «великого художника». Тьфу, пропади он пропадом!..

Едва сдерживая смех, Гуров направился к вестибюлю. «Зря я пообедал, – мысленно констатировал он. – Чего доброго, наизнанку вывернет от здешних художественных ценностей!» Его опасения оказались ненапрасны. Прямо при входе в выставочный зал он увидел сработанный из ржавой арматуры скелет человека с раскинутыми в стороны руками и деформированной под человеческий череп дырявой эмалированной кастрюлей. В скрюченных железных пальцах экспонат держал две сетки-авоськи образца семидесятых, в которых лежали сломанные детские игрушки – расчлененные, безглазые куклы, разодранные плюшевые мишки, разбитые молотком автомобильчики…

Две дамочки неопределенного возраста, всплескивая руками, преувеличенно громко восхищались «полетом мысли» автора этого «шедевра»:

– Это бесподобно! Это фантастично! – без конца повторяла шатенка в навороченных темных очках.

– Какая глубокая мысль заложена в этой композиции! – причитала брюнетка в брючном костюме. – Человек, даже если у него железная натура, уходя из детства, все равно всю жизнь несет с собой багаж прошлого, каким бы оно ни было… Ах, это великолепно!..

Деликатно откашлявшись, Лев попросил ценительниц «искусства» указать ему, в какой стороне можно найти инсталляцию Факея Сольби «Камень у водопада».

– О-о-о! Вы хотите увидеть бессмертный шедевр самого Факея Сольби?!! – с блеском экзальтации в глазах разом воскликнули обе дамы. – Вам нужно пройти во второй сектор зала, это туда, влево. И там вы сами увидите этот всплеск авторской мысли, это поистине божественное озарение!

Поблагодарив своих собеседниц, Гуров отправился дальше, лавируя между посетителями выставки и экспонатами, один из которых, в частности, представлял собой прозрачный хозяйственный пакет, наполненный обглоданными арбузными и дынными корками, другой – футбольный мяч, пронизанный огромным пластмассовым фаллоимитатором. Стоявшие подле мяча двое субтильных юнцов неопределенной половой принадлежности многозначительно рассуждали о том, сколь верно эта инсталляция отражает положение дел в российском футболе.

«Вам ли рассуждать о футболе, субтильненькие! – усмехнулся Лев, окинув их ироничным взглядом. – Сами-то чего можете? Если дать вам мяч, хоть раз ногой по нему попадете? Вот оно – это самое «поколение пепси»…»

Еще через несколько шагов он наконец-то увидел «гениальное творение», которое представляло собой ничем не примечательный угловатый булыжник, позаимствованный, скорее всего, на какой-нибудь стройке, и рядом с ним текущую из открытого водопроводного крана воду. В паре шагов от «шедевра», выпятив грудь и заложив руки в карманы, стоял его создатель, сияющий самодовольной улыбочкой. Он слушал комплименты двух чопорных бабушек в старомодных шляпках и, как видно, пребывал на вершине блаженства.

– Гражданин Хухупкин? – одним лишь своим появлением разрушив этот миг нескончаемого счастья, строгим тоном поинтересовался Гуров.

Факей Сольби тут же поскучнел, несколько даже скукожившись и изобразив собой большой вопросительный знак. Его поклонницы быстренько ретировались, недовольно косясь в сторону невесть откуда взявшегося рослого типа, совсем не похожего на представителей здешнего «мира искусств».

– Да, это я… – блеющим голосом подтвердил «великий художник». – А в чем, собственно говоря, дело? Простите, я занят! – бесцеремонно отмахнулся он от очередной поклонницы, метнувшейся к нему с изъявлениями своих чувств.

– А дело вот в чем, – продолжил Лев, показав удостоверение. – Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей хорошей знакомой Стефании Свербицкой. Надеюсь, вы не скажете, что это имя вам неизвестно?

Растерянно подвигав перед собой руками, Хухупкин неохотно кивнул:

– Стефания? Да, мы с ней несколько знакомы… Вас интересуют детали наших взаимоотношений?