Хищники для преисподней

До почувствовал на себе тяжесть двух взглядов. Хок и Раввак пришли к одному и тому же мнению. Первый безгранично доверял Кену Доерти. Он был единственным Хищником, которого Хок взял к себе, положившись на свое внутреннее чутье. Второй был уверен в согласии До. Сириец был готов даже поспорить на это.

До задумался. В организации он считался специалистом по исламским странам. Он говорил по-арабски, как настоящий араб, а телосложение и курчавые черные волосы позволяли ему сойти за араба. Недавно, благодаря внешним и внутренним качествам, ему удалось даже провалить заговор в Египте.

Его взгляд встретился с взглядом Раввака. Если До откажется от миссии, Раввак согласится на нее и возьмет в партнеры грубоватого ливийца Халида Шаракка или ливанца Пьера Меллуна, известного своей любовью к неоправданному риску.

До принял решение. Он согласился и теперь, находясь в Джибути, испытывал чувство одиночества.

В порту заревело грузовое судно. Сомалийцы отвели свою пирогу от набережной. На горизонте, распушив белые паруса, плыл заруг.

До покинул порт. Под ногами скрипел сочившийся ото всюду песок. Казалось, время остановилось. Однако часы До показывали уже семь вечера. Скоро наступит ночь, а вместе с ней и действие. До продумал до мелочей свой контакт с Джамилем Савадом. Ему предстояло разыграть весьма деликатный спектакль, число сцен и декораций в котором До не мог предположить.

Скоро, в соответствии с задуманным сценарием, он изменит свою внешность. Кен Доерти исчезнет из Джибути, а его место займет уроженец Ирака Гамал Кариб.

До обогнал высокий сомалиец с курчавыми черными волосами. Он шел так быстро, будто песок обжигал ему пятки. Сиреневый цвет неба со стороны пустыни возвещал приближение ночи.

До ускорил шаг, вошел в Восточный Отель и поднялся по лестнице. Комнату наполняли звуки жалобной песни. Сквозь планки деревянной шторы в окно, словно морской прибой, проникал варварский речитатив, заглушая шум толпы.

Под окном на круглой площади расположился рынок. Внизу копошились черные, желтые, индийцы, метисы в западной одежде или в пестрой рваной материи.

В воздухе пахло рыбой и ароматом дынь. Весь этот муравейник освещали лучи заходящего солнца. Слышался визгливый синкопированный ритм, неожиданно захлебнувшийся рыданием.

По спине До пробежали мурашки. Чувство одиночества оставило его. Войдя в эту комнату, где должна была состояться встреча с Бруно Мерсье, он успокоился.

Француз согласился сыграть для До небольшую роль. На его появлении в Джибути До и построил свой план. Накануне Мерсье должен был остановиться в Восточном Отеле. Сейчас он, наверное, вместе с Равваком ставил необходимые До декорации.

До закурил сигарету, сел на кровать, прислушался к звуку шагов в коридоре и, когда дверь открылась, улыбнулся вошедшему Мерсье.

— Проклятая жара! — выругался француз.

Он сорвал с себя пиджак с рубашкой и пошел в душ. Вода лилась тонкой струйкой и вскоре кончилась.

— Вот дерьмо! Ну конечно, вода кончилась! Что за скотство!

До это развеселило. Незря Хищники прозвали Мерсье Ворчуном! На улицы уже пала синеватая тень. Торговцы не спеша складывали свои палатки, нагружали машины, тачки, верблюдов. Животные ревели, гудели грузовики. Кто-то запел, заглушая эти крики и вопли.

— Признаюсь тебе, Кен Доерти! — заговорил Мерсье. — Я не испытываю никакой гордости от того, что этот город — французский.

Он закончил вытираться, оделся и закурил.

— «Голуаз»! Я обошел семь табачек, прежде чем нашел их… Ты понимаешь? Немыслимо! А еще говорят, что Джибути — это Франция…

Мерсье выпустил облако дыма.

— Ладно! Перейдем к более серьезным вещам и быстро уладим наше дело. Мне хочется как можно скорее убраться отсюда…

Взгляд его голубых глаз ничего не выражал. Он протянул До план города и показал черное пятно.

— Это здесь. Ты легко найдешь это место. Рашид все приготовил. Там ты найдешь все необходимое. Я присмотрел один полицейский участок и появлюсь на сцене в одиннадцать вечера.

Он вынул из кармана маленький непрозрачный флакон.

— Кровь… — усмехнулся Мерсье. — Я произведу на копов достаточное впечатление, но так, чтобы им не пришло в голову отвезти меня в больницу.

Он убрал флакон в карман и пожал До руку.

— Не хотел бы я оказаться ни на твоем месте, ни на месте Рашида!

До поднялся. Он был уверен в Мерсье. История с ночным нападением и ограблением, которую тот расскажет копам в одиннадцать, будет убедительной, и полицейские поверят. Приметы нападавшего будут настолько точны, что До придется держаться от полиции подальше.

Выйдя на улицу, австралиец направился к площади Менелик. Прошел мимо знаменитой «Цинковой Пальмы», все еще модного бистро, из которого доносились звуки оркестра, устремляясь в сторону порта, просочившись под окружавшими площадь арками.

Уличные фонари непомерно удлинили тени. Запахи анисовой водки, гуано, и испражнений дополняли слабые порывы бриза. Перед тем, как войти в порт, До свернул налево в переулок, в котором воняло мочой и пометом.