Хищные грозы (СИ)

Поселение, где Мэлла родилась, пришлось покинуть очень рано, ей едва исполнилось десять.

Это была небольшая деревня, где все друг друга знали, а половина жителей приходились друг другу родней.

Однажды об их отдаленном крае вспомнили охотники. Мэлла до каждой мелочи помнила тот день…

…Небольшого роста худенькая девочка с вьющимися светлыми волосами сидела за столом напротив мамы. Она заворожено наблюдала за каждым движением, за изменениями ее одухотворенного лица. Девочке так хотелось знать, о чем же мама думала в тот момент! О ком-то из жителей деревни? Вспоминала что-то приятное или наоборот строила планы о будущем? Женщина же лишь изредка поглядывала на дочь, ласково улыбаясь, и не давала ни одного намека, ничем не выдавала своих раздумий. Она ловко перебирала разложенные на столе травы, припевая хорошо знакомую привычную песенку.

— Ты понимаешь, что я делаю? — женщина по-прежнему смотрела на работу. Ее пальцы ловко, но осторожно касались листьев и стеблей, не позволяя даже крошкам сухой травы оставаться на столе.

Девчонка приподнялась, тонкими ладошками опираясь о стол. Она восхищено смотрела на мать и, пыталась из-за всех сил вспомнить, что она говорила и показывала раньше.

— Ой, ты делаешь какое-то бодрящее средство, — неуверенно и тихо ответила дочь. — Но расскажи лучше про хранителей!

— Опять? — тихий смех обеих залил маленькую светлую комнату. — Хорошо, — мама улыбнулась и одарила дочь таким теплым взглядом, что если бы за окном была зима, а не лето, все вокруг могло бы растаять. — Когда то очень давно, до того как на нашу земную ступила нога первого охотника, людей обладающих магией было значительно больше. Они практиковали ее во блага себе и простого люда. Они вбирали в себя силу этого прекрасного мира и использовали ее пропускная через свои сердца, — Мама, как всегда в этот момент, дотронулась до Мэллы. Ее ладонь, ладонь целителя, стала почти горячей. Сила… — Но среди таких, как я были и особенные. Те, кого своим поцелуем отметили сам огонь, сам воздух, вода и земля. Эти избранные были хранителями магии, ее равновесия. Ходит поверье, что только объединив все силы стихий можно спасти этот мир.

— А такие, как я? — спросила девочка, затаив дыхание. Она знала ответ, но каждый раз в этот момент волновалась.

— А ты особеннее всех особенных, мое дитя. Я про таких никогда не слышала. Поэтому береги свою силу.

Мэлла пустила взгляд на свои ноги. Там под платьем на бедре был небольшой, но заметный шрам.

— Но вы же с папой хотели ее у меня забрать? — Мэла раньше не решалась спрашивать про это, хотя и помнила тот день.

Мама встала, обошла стол и поцеловала дочку.

— Мы хотели, что бы ты могла иметь полную жизнь, гулять под открытым небом и ничего не бояться. Но только еще больше убедились, что ты особенная и твой дар не такой, как у всех. Даже нашему волшебному ножику он не подвластен. Поэтому, — мама взяла лицо Мэллы в ладони и повернула к себе. — Береги его. Мы тебя очень любим, — она снова поцеловала дочь и вернулась на место, к травам и привычной ее рукам работе.

Мэлла же как всегда с прищуром стала всматриваться в то, как от сердца и рук мамы исходили тончайшие нити силы. Ей дано не много дара, но то, как она изящно и мастерски им управлялась, всегда ее завораживало. Она по крупицам выпускала из себя силу нежно и бережно. Мэлле же этого не давно. Она только видела и иногда могла вобрать в себя ее. Но никогда сила не выходила из ее тела, позволяя творить волшебство. Она для магии как колодец без дня, в который все уходит и ничего обратно не возвращается.

Мэлла сидела и радовалась приятному летнему дню. Погода за окном стояла на удивление хорошая: ни жарко и ни прохладно, солнце слегка припекало, а ветер ласкал легкими дуновениями. Из открытого окна доносились приятные ароматы сада, недалекого леса. Они, спокойные, знакомые с детства, поддерживали и дополняли безмятежность, царящую и в доме, и в душе девочки. С самого рождения Мэлла не знала ничего кроме этого небольшого, уютного домика, деревни, в которой и ее родители выросли. Она никогда, ни одного раза не задумывалась, что придется покинуть это привычное родное место.

До того самого дня…

— Ой, мама, кто-то пришел, — девочка внимательно прислушалась, напряглась.

Она не только слышала почти через всю деревню, как ступали по ее земле незнакомые люди, как прибивалась под их весом пыль на дорогах, как расступались дворовые собаки. Она чувствовала тяжесть, которую они приносили, ощущала страх, с которым их встречали жители. И этот страх не был рожден здесь, он был принесен ими, чуждый и непонятный для девочки. Все это ей приносили, как подношение, потоки магии, что всегда вились вокруг.

И женщина отложила работу, прислушиваясь. Она привыкла верить ощущениям, как своим, так и мужа, и дочери.

— К нам? Я не слышу никого, только папа во дворе работает.

— Нет, в деревне… Мне они не нравятся. Мам… — девочка почти шептала.