Хищные птицы

— Вся земля здесь поделена и зарегистрирована, — ехидно начал Мартин. — Вот только у нас с вами нет другой земли, кроме, той, что прилипла к нашему телу. — И он многозначительно посмотрел на свои руки и ноги с налипшими на них комьями грязи.

— Лично я уверен в том, — иронично усмехнулся Мандо, — что единственным побывавшим здесь человеком был землемер, размечавший эти участки. А тот, чьи инициалы выбиты на межевом камне, вряд ли заглядывал в эти места, потому что на автомобиле сюда ни за что не добраться.

— Если бы он и рискнул взбираться на такую высоту, то наверняка угодил бы в пропасть, — заметил Мартин под дружный смех товарищей.

— Таким людям вовсе незачем сюда наведываться. У них достаточно всяких прислужников, которые соберут для них доходы с земли, — возразил Карьо.

— Вы лучше скажите, где теперь эти богачи, — раздраженно проговорил Мандо. — Могу поспорить, что большинство из них сейчас в Маниле развлекается вместе с японцами. А мы…

— Поэтому-то мы и воюем против японцев, — проворчал Карьо.

— Мы ни за кого не воюем, мы сами по себе, — принялся вразумлять его Мандо. — Просто мы не хотим быть рабами.

— Эти хамелеоны к любой обстановке приспособятся, — сказал Мартин.

— Когда-нибудь это кончится, — ответил Мандо.

— Мы еще с ними посчитаемся, — добавил Карьо.

— После войны они наверняка снова окажутся наверху. Тьфу! — зло сплюнул Мартин.

— Ну, только через мой труп, — пригрозил Карьо.

— Нельзя же бесконечно обманывать народ, — продолжал Мандо. — Четыре века нас дурачили иностранцы, но это больше не повторится. Никогда… — Голос его окреп, и он вдруг выдохнул: — Правду сказать, порой великие филиппинцы помогали им в этом.

— Потому что собака привыкла к наморднику и цепи… — подхватил Мартин.

— Настало время сорвать намордник, и первыми, на кого она бросится, будут тюремщики, державшие ее взаперти, — проговорил Мандо.

— В иные времена, — воскликнул Карьо, — лучше быть собакой и сидеть на цепи, лишь бы давали есть. Друзья мои, если бы вы не были голодны… — И он поднялся с камня, на котором сидел.

Товарищи продолжали путь молча. Внезапно Карьо остановился на краю крутого обрыва.

— Смотрите! — указал он на группу деревьев гуавы, ветви которых сгибались под тяжестью плодов.

Карьо и Мартин в мгновение ока оказались на деревьях. Добравшись доверху, они бросили Мандо несколько плодов. Затем до отказа набив карманы сладкими фруктами, спустились вниз и, усевшись в тени деревьев, устроили настоящее пиршество.

— Теперь мы будем сыты до завтрашнего утра, — радостно заявил Карьо.

— Если у тебя не разболится живот, — охладил его пыл Мартин.

В ответ Карьо покрутил в руках большой плод гуавы и в два укуса умял его.

Насытившись, партизаны отыскали ручеек, вволю напились чистой воды и, довольные, продолжили свой путь.

Сгустившиеся сумерки застигли их в лесу. Поэтому им пришлось ускорить шаг, чтобы успеть выйти к океану, прежде чем окончательно стемнеет. Ночевать в лесу без крыши над головой невозможно, так как он кишмя кишит змеями и пиявками, и такое соседство отнюдь не безопасно для человека. Свет луны проник сквозь покрывало ночи, и они обнаружили, что подошли вплотную к пологому берегу полноводной, быстрой реки.

Здесь было решено заночевать. Перед тем как расположиться на ночлег, друзья подкрепились припасенными днем плодами гуавы.

— Мне бы сейчас жареного цыпленочка, — молитвенным шепотом произнес Мартин, вгрызаясь в недозрелый плод.

— А я мечтаю о том, чтобы москиты дали мне выспаться, — мечтательно произнес Мандо и улегся на землю, подложив под голову ладонь.

Однако не прошло и минуты, как он вскочил, отчаянно хлопая себя руками по икрам, бедрам, плечам и шее. Усталость брала свое, и он снова лег, но снова его облепила мошкара. Что же касается Мартина и Карьо, то они даже не рискнули прилечь.

Мандо набрал немного сухих листьев и веток и, достав из кармана тщательно завернутый в целлофан коробок со спичками, разжег костер.

— Большой огонь разводить не следует, — припомнил он одну из заповедей партизан. — Хотя в этих местах, кажется, нет японцев.

— Жаль, не запаслись мы сушеной рыбой, — посетовал Мартин. — Она такая вкусная, особенно если подержать ее на огне.

— Держи-ка лучше гуаву, — предложил Карьо.

— Смотрите, вот и исчезла мошкара, — обрадовался Мандо и улегся подле костра.

Глядя на небо, он видел, как тучи быстро заволакивали луну. Вскоре все вокруг погрузилось в кромешную тьму, словно кто-то окутал лес гигантским траурным покрывалом. Через несколько секунд упали первые крупные капли дождя. Сначала они падали редко, потом все чаще и чаще, и, наконец, начался настоящий ливень.

Друзья сидели на корточках, плотно прижавшись спинами друг к другу. Они быстро вымокли до нитки и продрогли. После целого дня утомительного пути им предстояло провести ночь без сна под проливным дождем. Впрочем, им уже не раз приходилось подвергаться подобным испытаниям.

— Трудно дается любовь к родине, — вдруг заговорил Мандо, когда дождь стал понемногу стихать.